Переведя дыхание, Эйми кивнула и пожала в ответ руки Ройса.
– Хорошо. Я останусь. Но пожалуйста, обещай, что дашь мне знать, как только все выяснишь.
– Дам. А пока, я думаю, тебе придется потрудиться, чтобы объяснить происходящее герцогине. Что-то подсказывает мне, ей не терпится узнать подробности. – Насмешливая улыбка мелькнула на лице Ройса. Выпустив руки Эйми, он подошел к Филдингу и, дав несколько распоряжений, направился к двери.
В то мгновение, когда виконт проходил мимо Эйми, она бросила на него взволнованный взгляд. Она хотела, чтобы Ройс прочитал в ее глазах, как он много для нее значит.
– Будь осторожен, – прошептала Эйми.
Виконт коснулся ее щеки. Мимолетное, легкое, словно порхание перышка, прикосновение отозвалось приятной дрожью во всем ее теле.
Едва за Ройсом закрылась дверь, Эйми повернулась к герцогине. Теодосия, недовольно поджав губы, сердито смотрела на нее из-под нахмуренных бровей.
– Итак, – скрипучим голосом протянула пожилая дама, – я все еще жду, что кто-нибудь объяснит мне, что случилось. Почему мы так поспешно покинули Корнуолл. Давай с самого начала, моя девочка, и не упускай ничего.
Пустив лошадь галопом по улицам Мейфэра, Стоунхерст направился в Белгрейв-сквер, к дому лорда Олбрайта. Всю дорогу у него не выходила из головы Эйми, их последние минуты прощания. Он вспомнил, как оставил ее одну в холле, с невыразимой тревогой на лице, и в душе рождалось желание развернуться, скакать обратно к ней, чтобы обнять, прижать к сердцу и никогда не отпускать. Но как он мог – перед ним было столько неразрешенных вопросов.
Каждый раз вспоминая, как он вел себя с Эйми после близости накануне их отъезда в Лондон, Стоунхерста охватывало чувство вины. Его холодность граничила с грубостью, но это был единственный способ отгородиться от Эйми. Она заставляла закипать его чувства, вызывая желания, о которых он навсегда запретил себе думать. Находясь рядом с ней, Ройс чувствовал, как все меняется и таит в себе опасность.
«Ты не чудовище, каким привык себя считать».
Господи! Как бы он хотел поверить словам Эйми. Он хотел верить в то, что у него есть будущее – их общее счастливое будущее. Но жизнь Эйми окажется в опасности, если он проявит эгоизм и попробует удержать ее подле себя. Ройс ни на мгновение не сомневался, что любые душевные страдания, на которые он обречен, ничто по сравнению с болью от возможной потери Эйми. Он просто не переживет этого.
«Однако сейчас не самое подходящее время для подобных размышлений», – сказал себе Ройс, отбросив все тяжелые мысли.
Пустив лошадь рысью, он въехал на конный двор особняка Олбрайтов.
Маркиз ждал его в библиотеке и торопливо бросился отворять застекленные двери, едва только Ройс появился в поле его зрения. Толливер тоже уже прибыл. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и кивнул Ройсу, едва тот вошел в библиотеку.
– Стоунхерст. – Олбрайт поприветствовал Ройса пожатием руки, перевел ищущий взгляд за его спину. – А где же Эйми?
– Я оставил ее в доме герцогини Мейтленд. Решил, так будет безопаснее.
– Из твоего письма я понял, что у тебя важные новости.
– Да. – Ройс посмотрел на маркиза. Он не знал, как сообщить ему о том, что, возможно, его сестра причастна к убийству маркизы Олбрайт. Но изменить что-либо Ройс был не в силах. Отцу Эйми предстояло узнать правду, это было неизбежно. – Думаю, – наконец произнес он, указывая на свободные стулья, стоявшие вдоль стола, – будет лучше, если мы присядем.
Когда Ройс закончил рассказ, в библиотеке воцарилось ошеломленное молчание. И маркиз, и Толливер смотрели на Стоунхерста, раскрыв от удивления рты. Они бездвижно замерли, очевидно, не в силах поверить.
– Мне не верится, – сказал Олбрайт.
Он первый решился нарушить напряженную тишину, которая отражала подавляющую силу всеобщего нежелания верить. Поднявшись, он в нервном возбуждении принялся расхаживать взад-вперед, казалось, он был на грани отчаяния.
– Я не верю этому, – повторил он. – Это невозможно!
Ройс наблюдал за Олбрайтом, как всегда, тщательно скрывая свои чувства. Наконец он ответил ему спокойным уравновешенным тоном, стараясь ничем не выдать тревоги:
– Боюсь, очень даже возможно, если верить леди Эйми.
– Должно быть, она ошибается.
– Она говорит, что не может ошибаться. И хотя я согласен, что мы должны действовать с особой осторожностью и не спешить с выводами, полагаю, нам нужно со всей серьезностью отнестись к словам Эйми.
– Но как? Это ведь моя родная сестра. – Лорд Олбрайт остановился и закрыл лицо ладонями. – Она столько лет живет с нами под одной крышей. Помогала мне заботиться о дочерях. Как?.. Почему?.. Это невозможно постичь умом.
Тут вмешался Толливер:
– Мне крайне неприятно, Олбрайт, но я вынужден признать, что в этом есть определенный смысл. Леди Оливия никогда не скрывала своей ненависти по отношению к твоей супруге. Вариант развития событий кажется мне вполне вероятным.
– Вероятен он или нет, вы предлагаете мне поверить в то, что моя сестра – убийца, – гневно выпалил маркиз. – Поверить, что она была в сговоре со Страттоном, а через много лет наняла кого-то, чтобы избавиться от моей дочери. И все это время она продолжала вести себя так, словно все в порядке. Да чтобы быть способным на подобное, надо быть чудовищем. Это…
– Мы не можем исключить этой версии. Нравится тебе или нет, мы не можем выбросить этот фрагмент при решении головоломки только из-за того, что Оливия твоя сестра, – сказал Толливер. Поднявшись со стула, он продолжил: – Филипп, давай еще раз все хорошенько обдумаем. Мы исключили из списка подозреваемых всех, кроме Бедфорда, так что кто в итоге остается? Оба, и Стоунхерст, и леди Эйми, видели Оливию в саду в тот вечер. И наутро после нападения ты сам был свидетелем того, как она отреагировала на известие о том, что к Эйми возвращается память. Какой вывод напрашивается?
– Не знаю. – Маркиз устало покачал головой. Он словно постарел на несколько лет, Ройс никогда не видел его таким разбитым.
– Я понимаю, милорд, вас одолевают сомнения, – мягким тоном начал Ройс. Поднявшись, он подошел к маркизу ближе. – Я не предлагаю сию же минуту сослать ее в Ньюгейтскую тюрьму, но думаю, что допросить ее придется. Оснований для этого предостаточно. Отказаться от допроса – значит заведомо нанести вред вашей дочери.
На какое-то время вновь воцарилась тишина, затем лорд Олбрайт тяжело вздохнул и направился к двери позвать прислугу. Едва в библиотеку вошла экономка, он обратился к ней с вопросом:
– Миссис Бэллоуз, вы, случайно, не знаете, где сейчас моя сестра?
– В гостиной, принимает барона Бедфорда, милорд.
– Пожалуйста, сообщите, что мне нужно переговорить с ней. Я жду ее в библиотеке прямо сейчас.
