Более того, поездка в Опатию и прогулка по старинному променаду, построенному для австрийских и венгерских офицеров и их жен, возможно, пойдет ему на пользу. Соленый воздух, солнце, крики чаек – все это сможет прогнать из него последние следы смерти: бледность, онемение, заторможенность и болезненное воображение.
Как только он добрался до побережья на поезде и сошел в Риеке, взял такси и высадился на холмах, возвышавшихся над Опатией. Вид открывался прекрасный, Бруно прав. Иван стоял и любовался синевой моря, неба и островов. Он вспомнил, как да Винчи отметил, что все предметы вдалеке кажутся синими. Разумеется, острова преимущественно были серыми – от скал, – коричневыми, зелеными, но теперь они казались темно-синими. Если бы он был художником… ладно, проехали. Хорошо уже просто видеть мир. Иван позвонил в дверь дома матери, но никто не ответил, тогда он открыл дверь и вошел. Мать смотрела какой-то мексиканский сериал.
– Привет, а почему ты дверь не открываешь?
– Ну, в моем возрасте кого мне ждать? Это мог быть нищий или почтальон, но мне-то все равно!
– Знаешь, это мог бы быть и я.
– Об этом я не задумывалась.
– Разве ты не рада меня видеть?
– Рада, сынок.
– И не удивлена, как другие?
– А чего тут удивляться? Ну да, ты впервые соблаговолил приехать ко мне в гости. Ладно, я удивлена.
– Я не об этом. Ты же знаешь, все считают, что я умер, и даже похороны были.
– Знаю, я приезжала.
– И что, ничего странного?
– Значит, ошиблись, и ты не умер, тогда гроб просто открыли, и вот ты тут, что странного?
– Здорово, когда твоя мать принимает тебя таким, какой ты есть. Жаль, что ты не была такой, когда я был ребенком.
– Ты прав. Тогда я была строгой, просто надо мной довлели обязательства.
– Я не обвиняю тебя, просто удивляюсь. Но разве это все-таки не странно, что я здесь?
– Я столько лет пыталась умереть, это не так-то просто. Так почему у тебя должно с первого раза получиться? Если бы ты просто взял и умер, то я бы ужасно завидовала. Кажется, что после сердечного приступа, инсульта, диабета и всего остального я могла бы уже отойти в мир иной, но смерть не приходит, пока не приходит, и я представления не имею почему. И вообще ты слишком молод, чтобы волноваться из-за всей этой чепухи. Хочешь чаю?
– Только если это не тот отвратительный ромашковый чай, который ты пьешь всю жизнь.
– Он самый.
– Тогда не хочу.
– Не хочешь – как хочешь. Знаешь, он очень полезен для нервов.
– Конечно, как и все остальные скучные вещи. От этого чая так и тянет в сон.
– У меня есть турецкий кофе.
Иван подошел к серванту, нашел там пачку кофе и понюхал ее.
– Сколько этому кофе лет? Ты сказала, это турецкий, тот, что завалялся со времен оттоманской империи?
– Ты такой же вспыльчивый, как всегда. Еще есть виски. Бруно всегда привозит с собой.
– Дай-ка угадаю, это «Джонни Уокер»?
– Не знаю, но каждый день пью по глоточку. Им очень хорошо полоскать рот.
– Отлично, давай выпьем!
Иван налил себе и матери.
У матери дрожала рука, но ей удалось-таки донести виски до рта. Ее щеки задвигались, и Иван слышал, как жидкость плещется вокруг ее челюсти.
– Тебе нужна чашка сплюнуть?
Мать проглотила.
– Нет, я не сплевываю. Слишком дорогая штука. Кроме того, полезно, чтобы она попала внутрь и хорошенечко обожгла там все. Во мне живут все виды бактерий, и слава богу, если виски сможет отправить на тот свет хоть некоторых.
Иван сказал «zivili» и залпом выпил, а затем посмотрел на мать – она вся была какого-то землистого оттенка: желтоватая кожа, седые волосы но маленькие глазки светились умом.
Бранка критически оглядела сына.
– Ты плохо выглядишь, сынок. Я бы посоветовала тебе пойти на пляж, поплавать, посмотреть на австриек, загорающих топлес, выпить с кем-то из них.
– Ты что, советуешь завести роман? Уже пробовал, и все плохо кончилось.
– Нет, я не об этом, просто побудь на людях, немного пофлиртуй, разгони кровь. А еще попробуй гулять побольше, сходи в поход, в горы, например. Гора Учка – отличное место, поднимаешься на высоту полторы тысячи метров над уровнем моря.
– Нет, судя по всему, это слишком тяжело. Кроме того, в горах много медноголовых змей и всяких других гадов. Ладно, раз уж мы начали раздавать друг другу умные советы, то позволь сказать, мне кажется, тебе не стоит жить одной.
– А я и не одна. Бруно приезжает чуть ли на каждые выходные из Германии, а его тесть и теща живут в соседнем доме. Они приходят проверить, как я тут.
– Это не считается, они все далеко и не дарят тебе тепла. Я имею в виду, тебе нужно завести маленькое существо, которое будет крутиться под ногами, спать рядом и успокаивать своим присутствием – кошку.
– Не думаю. Кошки воняют.
– Ну, все хорошее воняет. Взгляни на виски. А французский сыр?
Иван вышел. У него ушло три минуты на то, чтобы найти бездомного котенка. Он был полосатенький, мурлыкал и облизывал руку розовым языком. Иван вернулся в дом Бранки Долинар и положил меховой комочек ей на колени.
– Глупый поступок, – заметила мать, но ее рукам, по-видимому, пушистое создание понравилось. Она гладила котенка, а тот терся головой об ее руку.
Котенок, казалось, понимал, что это очень важное собеседование, от которого зависит его будущее, и если он не очарует потенциальную хозяйку, то так и останется жить на улице, поэтому он уселся на плечо и громко мурлыкал прямо в ухо Бранке Долинар.
– Просто очаровашка, правда? – спросил Иван.
– Надеюсь, он не наградит меня блохами. Иван встал, поцеловал мать в щеку, не занятую котенком, и попрощался.
Он был очень рад тому, что навестил ее. Наконец-то он сделал что-то хорошее – подарил матери моторчик, вырабатывающий комфорт, – котенка.
Иван вышел на променад и сделал кружочек. В одном из рассказов Чехова, который приезжал сюда подышать целебным воздухом и лечиться от чахотки, Иван прочел, что Опатия – самый мрачный курорт, состоящий из одной плохонькой улицы. С чеховских времен прошло сто лет, но мало что изменилось, подумал Иван, разве что брюзжащий Чехов не сидит на скамейке и не смотрит на чаек и дам в широких юбках с карликовыми собачками.
Иван доехал на такси до Риеки, бывшего Фьюме, и на поезде добрался до Загреба, а оттуда – до Низограда. В поезде он читал «Вечерку», хорватскую газету правых взглядов. Он был удивлен, прочитав репортаж из Низограда о том, что человек, притворявшийся призраком недавно умершего школьного учителя, умудрился распугать посетителей бара «Погребок», и как только они разбежались, украл из кассы десять тысяч кун. Полиция ищет преступника.
