— Видишь, милая? — спросил он, когда мы начали пить вино. — Я помню, что ты любишь. Мы идеальная пара.
Слова Поппи никак не выходили у меня из головы.
— Почему? — медленно спросила я. Брет растерялся.
— В смысле?
— Почему мы идеальная пара? Почему ты думаешь что мы созданы друг для друга? И почему так хочешь, чтобы я вернулась?
— Потому что люблю тебя, — без раздумий ответил Брет, — Я совершил ужасную ошибку. Перестань, Эмма, мы ведь это обсуждали. Ты знаешь о моих чувствах.
Я на секунду задумалась.
— А твои родители? Они всегда считали, что я тебя не достойна. Хотели, чтобы ты женился на какой-нибудь спортсменке из «Лиги плюща» или вроде того.
— Неправда.
— Правда. Мне это прекрасно известно. Они считали, что ты заслуживаешь большего.
— Тогда почему они так хотят, чтобы мы помирились? — ликуя, спросил Брет.
— А они этого хотят?! — изумленно воскликнула я. Мне казалось, что операция «Вернуть Эмму» проходит втайне от его родителей.
Брет уверенно закивал.
— Да! На следующей неделе будет семейный ужин. Они ужасно за нас рады!
— Правда?
Брет снова кивнул.
— Весть о нашем расставании их убила. Они испугались за семейную репутацию и даже перестали платить мне пособие.
— Пособие?!
Он заморгал и густо покраснел.
— Ну да. Я раньше не говорил… Каждый месяц они давали мне деньги. Вроде как для списания налогов.
— Сколько? — осведомилась я, вспомнив, как Брет всегда настаивал, чтобы счета в ресторанах мы оплачивали раздельно.
Он немного помолчал.
— Пять тысяч долларов.
Я уронила вилку.
— В месяц?! — уточнила я дрогнувшим голосом, который вдруг повысился на пару октав.
Брет кивнул. Ему даже хватило такта сделать пристыженный вид.
Несколько минут я переваривала услышанное.
— Значит, они перестали платить тебе «пособие»? — переспросила я. Меня начинало мутить, — Ждут, когда мы помиримся?
Брет опять кивнул, видимо не сознавая, что сам роет себе яму.
— Они назвали это «детским капиталом». — Он хихикнул. — Хотят, чтобы мы скорее поженились и родили им внуков. Не знаю, какие еще доказательства любви тебе нужны.
— Брет, — терпеливо начала я, — это вовсе не доказывает их любовь ко мне. Твои родители просто боятся, что подумают о них другие, и мечтают о внуках. А я для них — самый легкий путь к этой цели.
Брет склонил голову набок.
— Неправда, они тебя любят, Эмма. Как и я.
— А любишь ли? — напрямую спросила я. — Или просто хочешь меня вернуть, чтобы снова получать «пособие»?
Брет беззвучно открыл и закрыл рот, словно рыба.
— Не могу поверить, что ты так подумала, — наконец произнес он.
Тут зазвонил мой мобильный. Обрадовавшись поводу хоть ненадолго прекратить этот разговор, я полезла за телефоном в сумку. Брет нахмурился.
— Ты ответишь? Мы ведь ужинаем.
— Отвечу. — Я посмотрела на дисплей: «Номер засекречен». Скорее всего звонили с каким-нибудь коммерческим предложением — ну и пусть, лишь бы сбежать отсюда. — Это важный звонок.
Я встала и вышла на улицу. Зная, что Брет за мной наблюдает, я села на диванчик спиной к нему и нажала «Ответить».
— Эмма! — Звонила Поппи, и голос у нее был взбудораженный. — Ты где?
— Ужинаю с Бретом, — пробормотала я.
— Что?
— Не спрашивай. — Я вздохнула. — Что случилось? У вас там уже поздно. — Я мысленно подсчитала разницу во времени. Если здесь полдевятого, то в Париже уже полтретьего утра. — Все нормально?
— Просто отлично! — По голосу было слышно, что она улыбается. — Я не в Париже, я в твоем часовом поясе!
Я подскочила на месте.
— Что? Где?!
— В Нью-Йорке! — радостно ответила Поппи.
— В Нью-Йорке?! — переспросила я. — Что ты там делаешь?
— В общем, тот случай с водными лыжами пошел Гийому на пользу. Нам стали звонить из разных американских СМИ. Мы только что прилетели, завтра участвуем передаче «Сегодня с Кэти Джонс», а в пятницу нас пригласили на «Доброе утро, Америка»!
— Ты шутишь! — воскликнула я — Поппи, это же чудесно! Почему ты раньше не предупредила?
— Хотела сделать тебе сюрприз.
— Сюрприз?
Она помолчала.
— Я надеялась, что ты приедешь.
Я упала духом.
— Поппи, я бы с удовольствием, но сейчас не могу себе этого позволить. Ты же знаешь…
— Хорошо, скажу иначе: на твое имя уже забронирован билет на самолет и номер в «Хайатт гранд сентрал». Вылетаешь завтра утром, так что возьми выходной. Честно говоря, не приехать с твоей стороны будет ужасно глупо.
— Поппи…
— Гийом за все заплатил! — перебила она меня. — Он все еще жутко переживает из-за того, что случилось, — и поделом! Так что ты можешь слетать за его счет.
Я немного поразмыслила и решила, что Поппи права. Тем более билет уже куплен…
— Хорошо, — медленно ответила я. — Тогда, наверное, приеду.
— Здорово! — воскликнула Поппи. — Завтра в полдень приезжай на студию Кэти Джонс, это на пересечении Бродвея и Пятьдесят третьей. Билет тебя ждет. После шоу поужинаем!
— Я так рада, — тепло сказала я. — Не знаю, как и благодарить.
— Зато я знаю!
— Как?
— Соберись с духом и беги от Брета, пока не поздно — ответила Поппи. — Эмма, я понимаю, тебе сейчас одиноко и трудно, но ты не должна сдаваться.
Я поразмыслила над ее словами и тихо сказала:
— Ты права.
— Вот и умничка! До завтра, Эмма! Au revoir! Повесив трубку, я несколько минут сидела на месте.
Что я творю? Как я до этого докатилась? Почему снова решила, что мы с Бретом созданы друг для друга? Видимо, так на меня подействовали три недели тирад Джинни с общим посылом «вернись к нему, дура», и от безысходности я впала в уныние.
Но ведь и поездка в Париж не прошла для меня даром. Я впервые заглянула в себя и научилась себя понимать. Дело было не в работе, не в бессмысленных свиданиях и даже не в саморазрушительной тяге к Гейбу. Просто я впервые за три года осознала: быть одной не так уж и плохо.
Я глубоко вдохнула, встала и вернулась за столик.
— Это очень некрасиво, Эмма, — сказал Брет, покачав головой. — Я никогда не разговариваю по телефону за ужином.
