Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
— Тебе кто больше нравится, Волк или Заяц?
— Не задумывался, — удивился Отличник.
— Мне — Волк, — сказала Серафима. — Заяц слащавый, везучий. А Волк невезучий, зато упорный и веселый. Он все умеет делать и очень артистичный. Он же совсем не злой, ему Зайца надо съесть из принципа. Он не может просто поймать и проглотить его, ему надо насладиться ситуацией, когда он обхитрил Зайца. Он всегда готовится, когда собирается его есть, — салфетку повяжет, возьмет нож и вилку. А Заяц глупый, вероломный и трусливый, ничего не понимает в искусстве. Волк — это боец, художник. Он отважный, азартный, честный, доверчивый. Если бы все были такие, гораздо легче жилось бы на свете.
Отличник горько усмехнулся. Серафима с легкостью снова обставила его. Он мог, напрягшись, на несколько минут увидеть мир ее глазами, но потом опять становился самим собою. Простота и ясность Серафимы не давались ему с наскока, задешево, а то, что у него получалось, было не таким уж простым и ясным. Истина, подразнив его, как опытный воробей молодого кота, снова взлетала в недосягаемое небо.
Автобус стоял с открытыми дверями, ожидая пассажиров.
— Ну, я пойду, — сказала Серафима и поглядела на Отличника.
Отличник тоже посмотрел на нее, и оба они замерли, странно пораженные этим первым в жизни настоящим расставанием. Не хватало каких-то слов, жестов, веры в то, что они увидятся снова, и от этого было страшно. Отличник виновато улыбнулся.
— Ну, пока… — неуверенно сказал он.
Оба они чуть качнулись друг к другу для поцелуя, но это было еще слишком непривычно, и смущение растолкнуло их обратно. Серафима кивнула Отличнику, повернулась и вошла в автобус. Отличник видел, как она пробирается по проходу к свободному месту. Она села у окна со стороны Отличника, прямо над Бобром-милиционером, и помахала ладошкой. Отличник, онемев и оглохнув, не мог даже пошевельнуться. Он глупо улыбался и глядел на Серафиму. Двери зашипели и распрямились, двигатель заклокотал, синий дым вывалился из выхлопной трубы. Длинный «Икарус» тронулся с места, мягко заваливая Серафиму на спинку сиденья.
Отличник проторчал в библиотеке до пяти вечера и отправился в общагу. Первым, кого он увидел в вестибюле, был Ванька, который сидел на вахте и читал газету. Отличник страшно изумился, но память о вчерашней встрече с вурдалаками не позволила ему заговорить. «Привет», — проходя мимо, негромко сказал он, и Ванька из-за газеты буркнул: «Здорово».
Серафимы дома не было. Она даже еще не возвращалась в семьсот десятую, потому что не имелось и записки от нее, где было бы сказано, у кого она оставила ключ для Отличника. Постояв у запертой двери, сникший Отличник побрел вниз, в вестибюль, решив дожидаться Серафиму здесь. Идти к кому-то в гости ему совсем не хотелось.
— Ванька, можно я у тебя посижу? — робко спросил он.
Прошедшая ночь, впрочем, сделала вурдалачьи оскалы далекими и размытыми. Беспокоясь о Серафиме, Отличник теперь даже не думал о них. Но Ванькин голос вернул его к памяти о том вечере.
— Тебе здесь не положено находиться. Ты нелегальщик.
— Но ведь и ты тоже нелегальщик, — осторожно заметил Отличник.
— Со вчерашнего дня я и легальщик, и вахтер, — отрезал Ванька.
— Тебя взяла Ботова? — Отличник не поверил своим ушам.
— Взяла и поселила. А я расписку дал, что не буду пить.
— Мне уйти? — спокойно спросил Отличник. Ванька долго чиркал спичкой, прикуривая.
— А-а, х-хрен с тобой, сиди! — яростно ответил он.
Отличник обошел его и сел на стул за вахтой. Ему даже стало немножко жаль Ваньку, вынужденного его гнать. Он сказал:
— А меня вот комендантша нашла, постель забрала, — Ванька делано хохотнул.
— Попробуешь на себе, каково нам приходилось.
Отличник помедлил, пытаясь определить свои ощущения.
— Почему ты говоришь так, будто я в чем-то вас обвинял, а виноват сам? — спросил он, глядя Ваньке в спину.
— Потому что так и есть. Разве ты не понял этого вчера?
— Вчера я понял только то, — заводясь, сказал Отличник, — что вы вели себя как свиньи. Точнее, ко мне отнеслись по-свински.
— Нет, не по-свински. По-человечески. Как к предателю.
— Как к кому?.. — потрясенно переспросил Отличник.
— Оглох, что ли? — глумливо поинтересовался Ванька.
— Нет, не оглох, — задумчиво ответил Отличник. — И как я вас предал? Я, что ли, толкнул вас на те гадости, которые вы совершили? А вчера я заявился произнести пламенную речь про ваши пороки, так?
— Нет, хуже. — Ванька помолчал. — Ты нас и вправду простил.
— А я вас ни в чем и не виню, — сказал сбитый с толку Отличник. — Да и что вам мое прощение? Я же не Иисус Христос!..
— Христос — это бог, его Богородица родила. А тебя мы, грешные, родили. Что было лучшего у нас в каждом, то в тебя и вложили.
— Ну а я что? Отрекся и растоптал?
— А ты простил нас, понимаешь? — Ванька впервые оглянулся на Отличника. — Мы тебя за совесть свою считали, а ты только одним обещанием простить уже нас предал, потому что руки нам развязал! Конечно, откуда ты знал, какую херню мы этими руками сотворить можем! Купились мы на твои умные глаза — ну и сами дураки!
— А вы, что ли, сами не понимали, чего делаете?
— Не понимали! Не знали! Когда в толпу с президентом гранату кидаешь, откуда знаешь, кого убьет? Может, президента, может, алкаша какого левого, а может, гения будущего!..
— Но вы же не гранаты кидали!
— С гранатами у нас напряженка была, это верно! Но зато все, что имели, мы на себя и обрушили! Мы же, в общем-то, не только тебя спрашивали… Как бы это выразиться-то, чтобы тебе понятно было?.. Каждый из нас свою душу в тебя вложил, и душа эта твоими устами говорила каждому: валяй, братва, все можно, ни шиша мне не сделается! Мы и наваляли! А то, что мы сотворили, — нагадили под себя, продались, любовь похерили, — это нам наши души не должны были позволять делать!
— Так не делали бы! — чуть не крикнул Отличник.
— Худо было очень, вот и делали. Но не в этом страшное. Если нам наши души позволяли такое, то были они вообще или нет? Может, это химера одна — душа у человека? Мы, по сути дела, не прощения у тебя заранее просили, а выясняли: есть ли у нас души? И ты ответил: да нет, мол, ступайте, хер с вами, золотые рыбки…
— А вы меня ставили в известность, чего сделать хотите? Вы только о высших материях говорили, чтобы я толком не понял! Сами из меня прощение выжимали! И что, вы ничего бы не сделали, если б я сказал «не надо»? Мало верится мне, Ванька!
— Все ты понял, не ври. И должен был сказать «нет», — твердо ответил Ванька. — И пусть бы мы все равно продались, потому что выбора не было, но мы хоть знали бы сразу, что за койку души свои закладываем. Когда по нужде сподличаешь, то можно еще отмыться, но когда вот так, по ошибке, — только и остается рукой махнуть: а-а, пошло оно все к черту, нету — и не надо. Ты нас всех души лишил, понимаешь ты это? Не унизил, а убил! Ты такой же, как Гапонов, который козел не потому, что на Нельку полез, а потому, что блядью считал!..
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
