— Кто же тогда?
— Полдеревни точило на него зубы, — сказал он. — Наш отец с наслаждением разрушал семьи и судьбы. Он чувствовал свое призвание в том, чтобы играть роль высшей моральной инстанции.
— Очень интересно. Вы можете назвать конкретные имена?
— Откройте телефонную книгу и увидите нужные вам имена, от А до Z, — язвительно заметил Маттиас.
— Тогда давайте начнем с вас, — предложила Пия. — Где вы находились в тот вечер, когда был застрелен ваш отец?
— Я задержался на работе, — ответил Маттиас. — Потом зашел перекусить в «Ле Журналь» в Кенигштайне.
— До которого часа вы там были? Кто может подтвердить это?
— Я там просидел до закрытия. Было что-то около часа или половины второго. Это может подтвердить владелица заведения — мы с ней пили вино после того, как ушли последние посетители.
— Хм. А вы? — Пия перевела взгляд на старшего брата.
— В тот вечер мы были у родителей жены. Мой тесть торжественно отмечал свой шестьдесят пятый день рождения.
— Где? И как долго вы там пробыли?
— В Хефтрихе. Мы приехали туда около семи, а уехали далеко за полночь.
Хефтрих находился не более чем в десяти минутах езды от Эльхальтена. Во время празднования дня рождения вряд ли кто-нибудь заметил бы отсутствие одного гостя в течение не столь продолжительного времени. Пия записала имена и адреса родителей жены Грегора.
— Где сейчас находится ваша сестра? Ей известно, чем вы здесь занимаетесь? — спросила она.
— Мы хотели сообщить ей, но она не подходит к телефону, — сказал Маттиас. — А мобильника у нее нет.
— Понятно. Каким образом вы проникли в дом?
Братья переглянулись.
— В доме есть что-то вроде заднего входа, — неохотно пояснил Грегор.
Пия пошла вслед за ним по темному коридору. Неожиданно она насторожилась.
— Что это такое?
Она включила свет. Грегор обернулся. Перила деревянной лестницы, ведущей на мансарду, были сломаны, всюду на полу валялись черные перья, отливавшие металлическим блеском. Пия присела на корточки.
— Здесь кровь, — констатировала она и затем указала на косяк двери спальни. — И здесь тоже.
Она вынула из кармана куртки латексные перчатки, натянула их на руки и ткнула указательным пальцем в темное пятно. Однозначно, кровь. Не совсем свежая, но еще не засохшая.
— Неужели вам не бросилось это в глаза, когда вы проходили здесь?
— Нет, — сказал Грегор.
В коридор выглянул его брат.
— Что там, наверху? — поинтересовалась Пия.
— Гостевая комната. Наши детские комнаты. И кладовая.
— Подождите здесь, — сказала она братьям. — Я посмотрю сама.
Она осторожно поднялась по ступенькам лестницы и вдруг оказалась в 70-х годах прошлого столетия. Две из трех детских и гостевая комната, имевшие наклонные потолки, были отделаны панелями из сосновой древесины и полностью обставлены. На стенах висели пожелтевшие от времени плакаты с фотографиями рок-групп, участники которых, должно быть, уже жили в домах престарелых, если не успели умереть от передозировки наркотиков. На мебели лежал толстый слой пыли, копившейся десятилетиями. Даже крошечная ванная была выдержана в изысканном стиле 70-х годов: бежевая кафельная плитка в цветочках, унитаз, ванна и раковина из коричневого фарфора. Только одна комната имела современный вид: вместо паркета и ковров пол устилал ламинат, а стены были обклеены обоями «рауфазер»[22]. Открытая дверь кладовой, располагавшейся в конце коридора, была зафиксирована с помощью деревянного клина. Слуховое окно тоже было открыто. Пол прихожей покрывали черные перья, а под окном он был усеян птичьим пометом. Вероятно, через него ручной ворон Людвига Хиртрайтера покидал дом и возвращался в него. То, что птица таких размеров могла свободно летать по дому, представлялось странным, но это объясняло наличие следов у подножия лестницы. Ворон находился в доме. Должно быть, он на кого-то напал, и Пия догадывалась, на кого. Спускаясь вниз, она достала мобильник и, нажав кнопку краткого набора, набрала номер Крёгера, который тут же ответил.
— Кристиан, ты мне нужен, — сказала Пия. — Немедленно.
— Я много лет мечтал услышать от тебя эти слова, — ответил Крёгер, явно пребывавший в хорошем расположении духа, что само по себе было удивительно. — Правда, боюсь, что нужен я тебе исключительно по службе…
— Ты правильно боишься, — сухо произнесла Пия. — Я нахожусь в Рабенхофе, недалеко от Эльхальтена. Здесь всё в крови. Я жду тебя. Да, пошли автомобиль к Фрауке Хиртрайтер на Кирхштрассе в Кенигштайне.
Осторожно, чтобы не уничтожить следы, Пия спустилась вниз, где у подножия лестницы ее послушно ждал Грегор, и проследовала за ним и его братом через дверь из матового стекла в маленькую темную комнату, стены которой были выложены кафельной плиткой до потолка.
— Мы туда заходили. — Грегор кивнул в сторону ржавой двери. — Она была не заперта.
— Когда это было? — Пия осмотрела пол и дверь комнаты. На желтоватой плитке пола она заметила капли крови. — Кровь пролита около двух часов назад. Когда в последний раз вы разговаривали со своей сестрой?
— Вчера. Точнее сказать затрудняюсь.
— Могла она после этого прийти сюда?
— Вполне. — Грегор кивнул с мрачным видом. — Я не удивлюсь, если выяснится, что она была здесь.
Они вышли через дверь в заросший сад. Пия огляделась. Бочка, до краев наполненная дождевой водой, рядом ржавая решетка с розами, опиравшаяся о стену дома. Кусты сирени в цвету источали тяжелый, пьянящий аромат. Среди травы виднелась тропинка, ведущая во двор.
— Итак, — произнесла Пия решительным тоном. — Прошу вас обоих следовать за мной в комиссариат.
— Прямо сейчас? Это не иначе как шутка! — запротестовал Грегор.
— Я очень редко шучу, когда речь идет о серьезных вещах, — холодно сказала Пия. — В связи с убийством вашего отца есть вопросы, на которые я до сих пор не получила удовлетворительных ответов.
— Но у меня неотложные дела… — начал было Маттиас.
— В таком случае вам не следовало тратить время на обыск в опечатанном доме, — резко оборвала его Пия. — Пойдемте.
Получив подкрепление в лице коллег из других отделов, Кем Алтунай и Катрин Фахингер все утро провели в беседах с членами правления общественного инициативного комитета. Все они подтвердили то, что рассказал Пии хозяин «Кроне». Во вторник вечером Янис и Людвиг Хиртрайтер сильно повздорили. Еще в понедельник Янис вызвал гнев Хиртрайтера тем, что самовольно перенес время съемки телевизионного интервью на более ранний срок, в результате чего Людвиг не смог выступить. Во вторник ссора между ними вспыхнула еще и из-за того, что Теодоракис рассказал остальным членам правления, сколько руководство «ВиндПро» предложило Хиртрайтеру за его луг. До сих пор тот скрывал размер этой суммы от своих друзей.
