— Крючков, залезай быстрее! Поехали! — крикнул Леха.
— А моя машина?!
— Лезь сюда, говорю! Дорогу показывать будешь! Да и прибьют тебя тут, обосраться не успеешь!
Леха резко вырулил на дорогу.
— Далеко до них?!
— С километр! — отвечал Крючков. — За вторым поворотом! Я за бээмпэшкой ехал. Вдруг: бах! Дымяра! Она на мине скакнула, только катки, как горох, поотлетали! А с бугра по нам очередями! Ваську, — он кивнул на убитого, — сразу цепанули, он даже не крикнул. А я развернулся, и ходу! Зажали там наших!
— Стреляют они, значит, живой! Помогать будем! — говорил Рахимов, вращая башню.
Леха давил на газ, глядя в триплексы. Подвеска бэтээра мягко принимала ухабистую дорогу, раскачивая из стороны в сторону их бронированное убежище, ставшее почти родным за время скитаний. Звуки стрельбы доносились уже отчетливо, несмотря на плотно закрытые люки.
— Та-а-ак, первый поворот есть… — констатировал Леха. — Крючков, за вторым поворотом наши сразу стоят или подальше?
— Чуток дальше, прямо посередке дороги, напротив холма. Душманы наверху, по правой стороне.
— Ну, готовьтесь мужики, подъезжаем! Шурик, я наискосок стану, чтоб ты пулеметами на бугор достал! В бэтээре один останешься, пока мы там разбираться будем, что к чему. Понял?!
— Понял, понял! — Рахимов уже разворачивал башню в правую сторону.
— Крючков, мы с тобой сразу через боковой люк наружу полезем. Только быстро!
Поворот приближался, постепенно открываясь за придорожным откосом. Леха сильно уперся перевязанным разбитым лбом в кожаную подушечку над триплексом, испытывая наслаждение от пульсирующей, заглушающей все посторонние мысли боли. Его липкое, потное тело источало сильное тепло, а рассудок приобрел совершенно ясное, лишенное усталости, возбужденное состояние. На миг ему показалось, что это не он, а кто-то другой крутит баранку. Он сосредоточенно смотрел на холм, поливающий трассирующими пулями дорогу за поворотом. Закладывая разогнавшийся бэтээр в узкую дорожную извилину, он медленно цедил сквозь зубы, подъезжая к повороту:
— Вот он, вот, вот, вот… — И уже выкрикнул во все горло: — Шурик! Давай!
Рахимов открыл огонь по вершине холма.
На дороге, припав на левый бок, стояла подорванная БМП. За ней прятались, отстреливаясь, четверо солдат. Еще три бойца залегли справа у самого откоса и тоже отстреливались, укрываясь за камнями. Остальных Леха не успел разглядеть. С бугра летели трассеры. Отскакивая рикошетом от корпуса бронемашины, они, как испуганные светлячки, разлетались во все стороны, вонзаясь в камни и плюхаясь в реку.
Леха подогнал бэтээр почти вплотную, поравнявшись с бээмпэшкой, съехав левыми колесами под откос дороги. Корпус бэтээра сильно накренился, отчего угол подъема пулеметов стал выше, а Рахимов уже прицельно бил по склону холма длинными очередями, стараясь подавить огневые точки.
— Давай, Крючков, я первый полезу… — Отстранив бойца, Леха вывалился из бокового люка на землю. Следом за ним выпал Крючков.
Пригибаясь от зыкающих по броне пуль, Леха прижался к корпусу БМП.
Один из бойцов обрадованно спросил его:
— Че, наши едут?!
— Едут! — ответил Леха. — Все уже тут! — Он глянул на люк бэтээра, из которого они только что выбрались. Люк находился высоко на боку брони. Забраться через него назад под обстрелом было весьма проблематично. — Кто у вас старший?! — спросил он.
— На той стороне, — ответил боец. — Ефрейтор Казьмин.
Леха посмотрел на Крючкова. Тот вроде бы уже оправился от испуга.
— Останешься здесь! — Он подкрался к задней части БМП и, прячась за раскрытую десантную дверь, что есть мочи, стараясь перекричать стрельбу Рахимова, позвал:
— Казьмин! Казьмин! Ты живой?!
— Живой! — отозвался голос с той стороны.
Леха снова обратился к сидящим на изготовку бойцам:
— Мужики, под бэтээр не лезьте. Колеса прострелят, придавит.
— А подкачка? — спросил Крючков, по лицу которого было понятно, что он первым бы занял оборону под брюхом бэтээра.
— Да какая там… не спасет она. — Леха отрицательно дернул головой. — Короче, я — туда, прикрывайте! Огонь!
Под залп автоматов Леха рванулся вперед, и казалось, перелетел через дорогу, не коснувшись земли. Он растянулся у откоса, ударившись больным боком, застонал и скрючился от сильного болевого прострела.
— Ранены? — Над ним склонился невысокий круглолицый боец с ефрейторскими лычками на погонах, подтягивая стволом к себе отлетевший в сторону Лехин автомат.
— Нет, — корчась от боли, простонал Леха.
Тяжело дыша, он сел на землю и взял из рук Казьмина свое оружие. На сильно опухших губах ефрейтора запеклась кровь. Он промокал ее рукавом, сплевывая красную слюну.
— Слышь, Казьмин, — отдышавшись, сказал Леха. — Надо мотать назад к перекрестку. Наших у афганского поста дождемся, а там видно будет. Давай к бэтээру перебираться. Сначала меня одного в люк по-быстрому подтолкнете. Я бэтээр другим боком разверну, тогда все залезете.
— Не можем мы, — прошепелявил разбитыми губами Казьмин, указывая на стоявшую в двух метрах от них БМП с номером сто семь на броне. — Там водитель раненый. Ноги осколками посекло, и стрелок с ним остался. Связь ловит. Мина слабенькая была. Только гусянку скинула и каток оторвала. Кроме водителя, все целые. Рация работает. — Он взял булыжник, бросил его в бээмпэшку и крикнул: — Головня! Головня!
В открытой бойнице бээмпэшки появился глаз и фрагмент лица.
— Чего?!
— Как там Русанов?!
— Живой! Я перевязал, промедола ему вколол два тюбика! Он в кайфе! А связи нету!
— Лови!
— Ловлю! Да тут, блин, одни песни чуркестанские на волнах!
— Рядом с нашей волной лови!
— А я с какой?!
Казьмин промокнул кровь на губах и посмотрел на Леху:
— Чего у тебя с губами?
Сзади Казьмина хихикнул маленький курносый боец с густыми усами:
— К броне взасос прислонилси!
— Заткнись, деревня! — оборвал его Казьмин. — У меня планчик есть, товарищ прапорщик. — Он осторожно высунулся за откос, посмотрел на бугор и поманил Леху: — Гляньте. — Он указал пальцем на высотку.
Леха приподнялся и тоже посмотрел на склон.
Казьмин начал излагать суть плана:
— Стреляют из трех мест, метрах в тридцати друг от друга. — Он указывал пальцем на огневые точки противника.
В этот момент вспышками огня и трассерами, колотившими по бээмпэшке и бэтээру, обозначала себя только одна из них. Рахимов продолжал посылать туда очереди, но стрельба не прекращалась.
