Над городом Грифоны окружили Дракона и готовились его атаковать.
Януэль вышел на площадь, по которой метались люди. Некоторые грифийцы пытались достучаться, чтобы им открыли двери Башни, которую еще несколько минут назад призывали разрушить. И Януэль нетвердым шагом двинулся в самую гущу окровавленных тел. Мимоходом он заметил на земле свой портрет на вощеной дощечке, залитый кровью. На нем теперь была видна только часть лица, и та полустертая.
Один из жрецов, как показалось, вдруг узнал Януэля (без медузницы на голове он не мог пройти незамеченным) и закричал что-то, но уже в следующее мгновение толпа сомкнулась вокруг него.
К счастью, Дракону удалось приковать к себе все внимание, и никто не придал значения фигуре, которая приближалась к Башне. В кровавом тумане Януэль наконец добрался до входа и принялся с отчаянием, с которым утопающий хватается за соломинку, колотить в дверь. Какой-то торговец с окровавленным, изодранным когтями Дракона лицом накинулся на него, чуть не сбив с ног. Януэль поднял глаза к небу.
Дракон был весь в крови от бесчисленных ран, но ему удалось вынырнуть из кольца Грифонов и, собрав остатки сил, оторваться от них на такое расстояние, чтобы можно было хоть несколько мгновений отдышаться. Преследователи уже настигали его, чтобы окончательно затравить. В это время тяжелые бронзовые двери отворились и сильная рука втащила Януэля внутрь Башни.
ГЛАВА 25
В Башне Альдаранша на огне Фениксов выковывалось лучшее оружие в империи Грифонов. В ее почерневших от копоти стенах, где и была основана фениксийская лига, еще не стихло эхо первых ударов молота. С самого первого дня число фениксийцев в ней оставалось неизменным: она насчитывала двести человек – от юного послушника и до старейшины мэтров Огня.
Кузницы занимали верхние этажи, под ними находились высокие залы, где совершалось Возрождение Фениксов, а на первых этажах Башни были расположены кельи фениксийцев и комнаты, предназначенные для каждодневных занятий. Ничто в их обстановке не наводило на мысль о богатствах, веками накапливаемых лигой. Простая и грубая мебель была такой же, как и в других Алых Башнях империи. Сокровища хранились в кладовой на вершине Башни, и доступ к ним имели только мэтры Огня. Там же держали и недавно выкованное оружие, ожидающее будущих владельцев. Четыре Феникса охраняли этот зал днем и ночью.
Фениксийские наставники срочно собрались, чтобы обсудить внезапное появление Дракона над площадью, примыкавшей к Башне материнской лиги, когда один из учеников примчался, чтобы сообщить им о появлении Януэля. Эта весть ураганом разнеслась внутри Башни. Оторвавшись от бойниц, сквозь которые они наблюдали за событиями, развернувшимися у ее подножия, фениксийцы стремглав сбегали вниз по лестнице навстречу печально известному фениксийцу из Седении.
Януэль отказался от помощи и, тяжело ступая, сам поднялся по винтовой лестнице на верхний этаж. Случившееся с Шендой глубоко потрясло его, сердце юноши будто заледенело; стараясь сдержать рыдания, он смотрел прямо перед собой невидящим взором. Столпившиеся в проходах ученики стояли молча, понимая важность наступившего момента.
Неясный шум, сопровождавший Януэля, достиг Зала Советов. Мэтры Огня уже оправляли свои тоги из ярко-красного бархата с золотым подбоем, готовясь выйти навстречу фениксийцу, когда над их головами раздался поразительно ясный голос:
– Нет, подождем его здесь. Будет хорошо, если все ученики его увидят.
Наставники повернулись к окну Башни и, завидев прозрачный силуэт, покорно склонили головы.
Стеклянные фонари, наполненные фосфоресцирующими кристаллами, бросали отблески на желто-кремовые стены. Стены зала покрывали удивительной красоты ковры с вытканными на них сюжетами, иллюстрирующими славные моменты истории фениксийской лиги. Собравшиеся здесь мэтры производили несколько зловещее впечатление: на их морщинистых лицах лежали землистые тени, подчеркивая лысины и впавшие глазницы, благодаря чему казалось, что перед тобой не лицо, а череп.
Януэль застыл на пороге Зала Советов. Его сердце неистово забилось, ему даже показалось, что Феникс хочет вырваться на свободу. Он глубоко вздохнул, чтобы хоть как-то прийти в себя, сглотнул слюну. Смелости придала ему фраза, которую он без конца повторял про себя в память о своем учителе Фареле: «Ни одна искра не должна погаснуть…»
Наставники, сидевшие вокруг стола из черного дерева, при появлении Януэля встали. В гробовой тишине они по очереди сотворили приветствие Завета. Януэль ответил им таким же приветствием, сжав ладони и раздвинув пальцы веером, и затем подошел к столу.
– Наставники, – начал он с легкой дрожью в голосе, – я прошел всю империю, чтобы предстать перед вашим судом. Так хотел мой учитель Фарель.
Задыхаясь от тревоги, он ждал реакции собравшихся. Фениксийцы переглянулись, и затем старейшина лиги взял слово:
– Сможем ли мы когда-нибудь воздать тебе должное за твою смелость и отвагу, Януэль?
Опираясь на трость с серебряным набалдашником, старик с великолепной белой бородой, державший себя как патриарх, обошел стол и приблизился к Януэлю. Его серо-зеленые глаза выражали одновременно благодарность и беспокойство. Его кожа, прорезанная морщинами – от близости к Фениксам, бок о бок с которыми он провел всю жизнь, – приобрела золотистый оттенок.
– Я наставник Лизьен, старейшина фениксийской лиги. Ты принес нам хаос, страх, но и… надежду. Теперь ты должен обо всем рассказать. – Он указал Януэлю на стул, на спинке которого были изображены скрещенные меч и сабля. – Должен тебе признаться, мы уже потеряли всякую надежду, что тебе удастся спастись, избежав засад и ловушек, расставленных повсюду властями и грифийской Церковью. Говорят, что имперский Феникс живет у тебя в сердце. Это правда? Расскажи нам, мой мальчик, ибо будущее нашей лиги теперь зависит только от тебя.
Януэль, ошеломленный услышанным, опустился на стул. Он дождался, пока старик тоже займет свое место, и произнес:
– Я не убивал императора.
– Мы это знаем, Януэль. Никто из присутствующих здесь не обвиняет тебя в его смерти. Мы только хотим понять, как столь юный фениксиец смог вынести Великое Объятие и усмирить Желчь, завладевшую первородным Фениксом.
– Я… я не знаю, наставник. Во время предыдущих Воспламенений со мной никогда не случалось ничего подобного. На празднестве императора все произошло так неожиданно, так… внезапно. Но я могу сказать вам одно: Желчь не пыталась завладеть моим сознанием, все утихло само собой.
– Ты подозреваешь, что это было порождением воли, направленной извне, а не деянием самого Феникса?
– Нет. То есть я не думаю. Желчь завладела Фениксом, а потом отпустила его.
– Когда? Когда именно Феникс вышел из-под власти Желчи?
– После смерти императора.
– Таким образом, Желчь использовала твое посредничество, чтобы убить его, ты это хочешь сказать?
– Да, но…
