Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
— Не могли бы вы описать этот тоннель?
Вопросы были молниеносные и жесткие. Мне приходилось дышать чаще, чтобы поспевать с ответами. Я ничего не видела, кроме движущихся губ Пэкетта и капель пота у него под носом.
— Понимаете, я называю это место тоннелем, поскольку от кого-то слышала, что это тоннель, ведущий к амфитеатру. Насколько я понимаю, там вообще… в нем не пройти дальше чем на три метра. Это скорее грот с арочным входом. Сверху каменные своды, вход зарешечен.
— Как далеко вглубь уходит этот грот, от решетки до стены?
— Я бы сказала, на три-пять метров максимум.
— Максимум? — Он словно сделал выпад на фехтовальной дорожке. — Прошу вас посмотреть на материал номер четыре и ответить: вы узнаете это?
— Узнаю.
— Что это такое?
— Это дорожка, по которой он тащил меня в тоннель, а это решетка перед тоннелем и проход в ней.
— Значит, если смотреть на эту фотографию, он потащил вас по этой дорожке, так сказать, в глубь фото? Или я неверно излагаю?
— Тоннель находится за решеткой — вернее, грот находится за решеткой.
Его тактика была мне понятна. Решетка, тоннель, пулеметная очередь вопросов о том, откуда я шла и куда направлялась, на расстоянии скольких метров находилось то или другое. Он просто решил взять меня измором.
— Не могли бы вы указать мне какой-нибудь иной источник света или фонари уличного освещения, которые видны на этой фотографии?
Расправив плечи, я внимательно осмотрела материал номер четыре. Приходилось медленно формулировать ответы, которые парировали бы каждый из его вопросов.
— Здесь я не вижу никаких уличных фонарей, но с правого края есть какой-то свет.
— Далеко на заднем плане?
— Да.
— Есть ли какие-то источники света, не запечатленные на фото?
— Да.
— Есть? — повторил он недоверчивым тоном, призванным показать: девчонка, право, не в своем уме. — Но на фотографию не попали? — Он посмотрел на судью, как будто мои слова могли его позабавить.
— На фотографии их нет, — сказала я. — Ведь эта территория не попала в кадр целиком.
На все, что недоговаривалось в его вопросах-инсинуациях, я старалась отвечать максимально четко и с полным самообладанием.
Он быстро подтолкнул ко мне еще одно фото.
— Это материал номер пять. Узнаете?
— Да, узнаю.
— Это территория, где вы подверглись нападению, не так ли?
— Да, верно.
— Есть ли какое-либо освещение на этом снимке, какие-либо источники искусственного освещения?
— Нет, я не вижу никаких искусственных источников освещения, но видимость была, и… должен же был гореть какой-то свет.
— Вопрос простой, — сказал он настойчиво, — видите ли вы какое-либо искусственное освещение? Разумеется, при полицейской съемке использовались осветительные приборы.
— Не вижу никаких искусственных источников света, — сказала я, — но на фотографии снят только камень, а в камне не может быть никакого света, — ответила я, подняв глаза на него и остальных в зале суда.
— Допустим, — скривился он. — Сколько примерно времени вы провели, по вашей оценке, в этой части парка?
— Я бы сказала, около часа.
— Около часа?
— Чуть больше.
— Прошу прощения, что вы сказали? — Он поднес руку к уху.
— Я сказала: час или около того.
— Час или около того? Сколько времени вы провели на дорожке, ведущей к месту, о котором мы говорим сейчас по поводу материала номер пять?
— На дорожке — около двух минут. Непосредственно перед гротом — около пятнадцати минут.
Я стремилась передать все точно.
— Хорошо. Значит, вы находились на дорожке около двух минут?
— Да.
— И снаружи грота, показанного на материале номер пять, около пятнадцати минут?
— Верно.
— А внутри грота немногим более часа?
— Верно.
Я была измотана, будто меня гоняли по залу пинками. Ход мысли этого человека, его логика были выше моего понимания — к чему он и стремился.
— Итак, я полагаю, вы видели этого человека еще раз в тот вечер? Мне кажется, вы показали, что видели, как он уходил по дорожке?
— Да.
— И это было на каком расстоянии от вас?
— Это было примерно в пятидесяти метрах от меня.
— Примерно в пятидесяти метрах от вас?
Меня раздражали бесконечные повторы моих слов.
Он хотел, чтобы я сбилась.
— Да.
— Примерно в пятидесяти метрах? Это верно? Половина длины футбольного поля?
— Да, я бы сказала, в пятидесяти метрах.
Этим я как бы забила свой гвоздь, но он его тотчас выдернул:
— Очков на вас в тот момент не было, верно?
— Да, не было.
— Когда вы потеряли свои очки?
— Когда я…
Ему не понравилось направление, по которому мог пойти мой ответ, поэтому он подсказал:
— Во время драки на дорожке, не так ли?
— Да.
— Значит, в течение первых двух минут этой потасовки вы потеряли очки?
Я хорошо помнила свой хронометраж:
— Во время борьбы, которая происходила за пределами садовой дорожки.
Он тоже ничего не забыл:
— Значит, вы находились две минуты на дорожке, а затем пятнадцать минут у решетки, снаружи, и именно в этот пятнадцатиминутный промежуток у вас упали очки?
— Да.
— Скажите, на дорожке вы боролись или он просто неким магическим образом переместил вас в пространстве?
От этих слов, «переместил вас в пространстве», сопровождаемых театральным движением вытянутых рук в сторону, меня охватила ярость. Чтобы куда-нибудь направить свое бешенство, я презрительно посмотрела на его туфли. Мне вспомнился совет Гейл: «Если собьешься или занервничаешь, попросту рассказывай, как было дело».
— Одной рукой он пригвоздил мне руки к бокам, а второй зажал мне рот, поэтому я практически не могла отбиваться и согласилась не кричать, а когда он убрал руку ото рта, я закричала, и вот тогда началась борьба.
— Вы все время находились в той первой точке, где вы остановились, или вас туда переместили?
Мы словно существовали в разных измерениях. Я продолжала выслушивать то, что было неоспоримой правдой, и отталкивалась от этого. А он использовал фразы вроде «где вы остановились», будто я действовала по своей воле, будто у меня был выбор.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
