– Вы уже испытали эту карту?
– Да. Она никуда не годится.
– Там не было сокровища?
– Не было способа найти сокровище, – сказал Джонатан. – Эта карта не закончена, а лишь наполовину составлена. Можно было бы с тем же успехом написать записочку на почтовой открытке: «Ищите сокровище в Лэндсенде».
– Неужели? – сказал Эскаргот. – Это, разумеется, не мое дело, но просто из любопытства – где вы, ребята, нашли эту карту? Могу поклясться, что это было не в Бэламнии.
– Нет, – подтвердил Профессор, – не в Бэламнии.
– И вы таскаете ее с собой уже месяцев шесть, ожидая шанса пустить в ход?
– Нет, – ответил ему Джонатан, – она находится у нас меньше двух недель, но, если я понимаю, куда ты клонишь, ты все равно совершенно прав. Две недели назад мы с Профессором вернулись на Гряду Высокой Башни, чтобы осмотреться там. Это было до того, как мы услышали про Сквайра. Мы нашли карту в подвале. Когда Сквайр исчез и попал в Бэламнию, у нас появилась возможность испытать ее. Но, как я уже сказал, из этого ничего не вышло.
Эскаргот какое-то мгновение размышлял.
– Я не очень уверен, что мне нравятся все эти случайности. Когда то, что происходит, укладывается в определенную схему, я становлюсь подозрительным. Но, возможно, я веду себя глупо. Может быть, я смотрю в зубы дареному коню.
– Коню? – переспросил Дули.
– Это просто поговорка, малыш.
– О-о, – отозвался Дули. – Поговорка. Конечно. Эскаргот извинился и поднялся наверх. Когда он вновь сбежал вниз по лестнице, у него тоже была карта – с виду близнец той, что лежала перед Профессором. Однако, когда они положили обе карты рядом, стала ясно видна разница. Хотя на них был изображен один и тот же участок местности, расположение улиц было не одинаковым. Тех улиц, что присутствовали на карте Эскаргота, не было на карте Профессора. А те переулки и поперечные улицы, которых не хватало на карте Джонатана и Профессора, были четко отмечены на карте Эскаргота. Им хватило какой-то минуты, чтобы понять это. Профессор наложил одну карту на другую, взял их за края и посмотрел на свет перед зажженной лампой.
– Мы опять партнеры, – улыбнулся Эскаргот.
– Полагаю, да. – На этот раз Профессор, похоже, был искренне рад тому, что Эскаргот войдет в дело. Гамп, Буфо и Дули начали тыкать пальцами в карту и обсуждать, какие инструменты им следует взять с собой.
– Нам понадобятся лопаты, – сказал Буфо.
– И кирки! – крикнул Гамп.
– И тачки! – заорал Дули. – Штук десять. Этого должно хватить для начала.
Гамп схватил было с тарелки Джонатана жилистый кусок мяса, чтобы скормить его Ахаву, прежде чем трактирщик вернется и закончит убирать со стола, но тут же остановился и спросил у Дули:
– Десять штук?
– О да, – убежденно заявил Дули. – Так написано в книге.
– Но будет ли десяти достаточно, вот что я хочу знать.
Дули еще раз обдумал этот вопрос.
– Нет. Нам нужно иметь еще про запас. Как минимум две для бриллиантов. Дай-ка я посчитаю. – Дули начал загибать пальцы левой руки. – Дедушка, как ты думаешь, сколько тачек бриллиантов мы найдем?
– Рассчитывай на шесть. – Эскаргот изучал обе карты вместе с Джонатаном и Профессором.
– Значит, шесть. И три для жемчуга, три для рубинов, пять для изумрудов, две для украшений и золота и примерно с дюжину для леденцов. Сколько получается – около тридцати?
Буфо кивнул:
– Что-то вроде того. Но вот леденцы… Это обязательно?
– Так в книге! – отрезал Дули.
Тут Ахав ткнул Гампа в бок, пожирая глазами мясо, все еще свисавшее из его пальцев. Гамп бросил кусок в его открытую пасть.
– Что же это за книга?
– Я нашел ее в магазине Арнольда. Она называется «Сокровища Востока и Запада».
– Но как мы переправим все эти тачки на другой конец города? – спросил Гамп.
Дули какое-то мгновение подумал:
– Найдем кого-нибудь. Теперь, когда мы богаты, мы можем себе это позволить.
Буфо сказал:
– Можно и так. Или можно сделать из них собачьи упряжки. Дать объявление о том, что мы собираем местных собак. Четверть доллара в час и столько леденцов, сколько они смогут съесть.
Ахав бросил на него скорбный взгляд, словно ему была не по душе эта идея, с леденцами или без.
– У Сквайра есть изумруд, – внезапно сообщил Гамп. – Величиной с голову.
Глаза Дули расширились.
– Какую голову?
– О, – сказал Гамп, – просто стандартную голову. Однако он совершенно необычный – круглый, как шар. Если смотреть сквозь него на кого-нибудь, твое лицо просто расплывается по всей поверхности.
Дули глубокомысленно кивнул, словно и он в свое время повидал немало крупных изумрудов:
– Завтра у нас тоже будут изумруды. Изумруды и рубины. Вот так-то. Я сам, знаете ли, имел дело с сокровищами. С такими сокровищами, в которые вы вряд ли бы поверили.
– Не спорю, – отозвался Гамп. – А ты видел игральные шарики Сквайра?
– Нет. Сколько у него этих шариков?
– Около секстильона, а может, и того больше. Он хранит их по большей части в огромных стеклянных банках. А еще у него есть бездонный мешок с шариками, который он получил от господина Блампа и других эльфов. Ты его видел.
– Еще бы! – вскричал Дули, без сомнения припомнив бесконечную реку шариков, вытекающую из мешка на лужайку перед дворцом на побережье. – И это были хорошие шарики. Не какой-нибудь там кошачий глаз и все такое.
– Это точно, – согласился Гамп. – Сквайр приказал вырыть в своих погребах ямы, и шарики просто сыплются в них из этого мешка. Если на прошлой неделе их там был секстильон, то на этой – два секстильона. Он проводит в подвале часы, пересыпая эти шарики с места на место резиновой лопаткой. Раньше он завязывал мешок на ночь и развязывал утром, но потом подсчитал, сколько шариков не выходит из мешка, и передумал. Его подвал уже почти забит ими.
К концу рассказа Гампа Дули сидел с широко раскрытыми глазами, и ему потребовалось некоторое время, чтобы найти какие-либо слова кроме «мой бог», которые он повторил три раза.
– Мы с дедушкой видели, как сокровища проходят через ворота, – правда, дедушка?
– Это так, – подтвердил Эскаргот, который сам начал выглядеть несколько возбужденным.
– Через ворота? – переспросил Буфо.
– Он имеет в виду, через дверь, – пояснил Эскаргот. – На дне моря. Западная дверь, что находится у Чудесных островов. Там, в море, есть вещи, от которых вас вывернуло бы наизнанку. Человек не может это долго выносить. Это сводит его с ума.
