Обещал, но именно в этот момент скончался Антигон Досон. Его преемник был юн и неопытен. Таким требуется время, чтоб укрепить свою власть. Покуда этого не случилось, Македония была не опасна Египту. Куда опасней был Клеомен, муж искушенный во многих сражениях, популярный у соплеменников. Сосибий решил не спешить с исполнением своего обещания. Более того, беглецы-спартиаты, отчаянные и дерзкие, вызывали опасения у фаворита. От таких можно ждать любых неприятностей!
– Если они помогли вам, ваше величество, избавиться от брата, то они с той же легкостью могут помочь кому-то еще избавиться от вас, ваше величество! – нашептывал Сосибий царственному юнцу. – Их нужно изолировать!
– Заключить в тюрьму? – испуганно вопрошал Птолемей. – Но ведь они союзники, друзья отца! Я не могу поступить так с союзниками, не имея на то законного повода!
– Нет, не в тюрьму, а что касается повода, мы выдумаем его.
Сосибий был хитер, аки змей. Он нашел некоего Никагора, давнего ненавистника Клеомена. Когда-то давно Никагор был близким другом царя Архидама, бежавшего от Клеомена в Мессению, но потом вернувшегося. По возвращении Архидам был убит, и боги – свидетели тому, что на Клеомене не было его крови! Это постарались смутьяны, решившие, что смерть Архидама пойдет во благо государству. Сам Клеомен не знал о случившемся, пока не принесли безжизненное тело царя. Единственное, что Клеомен мог тогда сделать, так это оплакать несчастного Архидама и спасти его друзей. Одним из этих друзей и был Никагор. И вот теперь случилось так, что Никагор объявился в Египте, где тут же попал в объятья Сосибия.
Интригану-временщику не понадобилось долго уговаривать заморского гостя. Никагор таил к царю Клеомену лютую ненависть. Он согласился выступить обвинителем. Никагор встретился с Клеоменом и был радушно принят, и пил с царем вино. А наутро он во всеуслышанье заявил, что Клеомен намеревается посадить на престол другого царя, а заодно отобрать у Египта Кирену.
Оправдаться Клеомену не дали, его просто не слушали. Сосибий с ехидной улыбочкой пообещал, что лично расследует дело.
– А пока тебе придется побыть под присмотром, царь Клеомен! – сказал временщик. – Если ты не виновен, повелитель освободит тебя, если же твоя вина будет доказана, ты и твои люди понесете кару!
И окованные бронзой ворота сомкнулись за спиной Клеомена. Беглец превратился в пленника. Правда, заточение было мягким. Заключенных кормили пищей с дворцовой кухни, женам и любовницам было разрешено посещать их и приносить подарки. Друг Птолемей, приходивший почти каждый день, приносил обнадеживающие новости о скорой свободе.
– Скоро все образумится, царь Клеомен! – говорил офицер, потягивая из кубка терпковатое вино. – Скоро ты выйдешь отсюда. Скоро!
Так и в последний раз.
– Скоро!
Похлопав царя по плечу, Птолемей удалился. Стражник прикрыл за ним дверь, и в этот миг неведомая сила заставила пленника приникнуть ухом к этой самой двери. И он нечаянно услышал слова, расставившие все по своим местам.
– Господин, как дальше мне обращаться с этим пленником? – Это спросил солдат, заметивший расположение гостя к царю Клеомену и потому полагавший, что узники вправе рассчитывать на поблажки.
– Как с опасным и коварным зверем! – вот что ответил Птолемей, сын Хрисерма, называвшийся другом.
Эти слова решили все. Клеомен передал их друзьям – отважному Пантею, верному Гиппиту и еще семнадцати, что были с ним. Окинув внимательным взором помрачневшие лица товарищей, Клеомен спросил их:
– Что будем делать?
– Лучше погибнуть, чем закончить свои дни здесь! – ответил Пантей, некогда первым ворвавшийся во вражеский Мегалополь.
– Ни к чему погибать, если мы можем победить! – возразил не менее отважный, но более рассудительный Гиппит.
– Что ты предлагаешь? – спросил царь.
– Захватим город и дадим александрийцам нового, более достойного повелителя.
– Ты думаешь, это удастся?
– А разве у нас есть выбор? – вопросом на вопрос ответил Гиппит. – Если не удастся, мы просто умрем. Это несложно.
– Что думают остальные? Остальные были согласны.
– Лучше победа, чем смерть! Лучше смерть, чем бесчестие! – сказали они.
– Решено! – подытожил царь. – Еще не все кончено!
Так как надзор за узниками был не очень строгий, они связались с родными, и те передали им мечи. Одновременно по приказу Клеомена по городу был пущен слух, будто царь намерен вернуть свою милость спартиатам. Сосибий лишь похохатывал, когда ему донесли об этом.
– Пусть и не надеются!
Но остальные поверили. Поверила и стража, какой то и дело перепадали вкусные куски с блюд, будто бы присланных в темницу с царского стола. Тюремщики жадно пожирали куски мяса и сладости, хваля Клеомена:
– Хороший он человек, этот спартанец! И в опале, и в милости, не забывает о нас, простых солдатах!
Все шло, как надо. Узники лишь ждали удобного момента, когда царь и верный слуга его Сосибий отбудут из столицы.
И такой случай представился. Птолемей отправился на ежегодные жертвоприношения в город богов Каноп. Сосибий сопровождал повелителя.
– Иного шанса у нас не будет! – решил Клеомен.
Пленники заказали роскошный ужин и много амфор с изысканным сладким вином. Принесшие угощение слуги объявили, что яства присланы по приказу царя Птолемея.
– Царь благоволит к спартанцам. Скоро их ждет великий почет! – кричали они.
Клеомен весело улыбался, когда пыхтящие от натуги стражники расставляли полные всяческой всячиной блюда.
– Пожалуй, нам будет слишком много. Мы готовы разделить с вами нашу последнюю здесь трапезу! – объявил он тюремщикам.
– Хвала тебе, о Клеомен! – обрадовано закричали они. – Вот уж вправду, достойный человек! Да будут долги твои дни!
– Да будут! – согласился спартиат.
Славя Клеомена, стражники удалились к себе и принялись пировать. Непривычно изысканные яства и крепкое вино опьянили воинов. Одни уснули, свалившись со скамей на пол, другие, горланя песни, бродили по вымощенному камнем двору.
– Пора! – решил Клеомен.
Вытянув из вороха одежд меч, царь устремился к заботливо распахнутой тайным помощником двери. Друзья последовали за ним. Пред тем, как выскочить на двор, каждый из спартиатов распустил на правом плече шов хитона, чтоб было удобнее орудовать острым клинком.
– Мы победим! – воскликнул Клеомен. – А если и умрем, то сделаем это красиво! Еще не все кончено!
Разметав полупьяных часовых, бунтовщики рассыпались по улице.
– Свобода! – кричали одни.
– Долой Птолемея! – орали другие.