Маруся с такой силой подалась вперед, словно швырнула собственное тело. Солоноватый вкус на губах и окровавленная стенка. Прозрачная, тонкая и без малейших повреждений.
Маруся вытерла лицо и тут же снова приложила руки. Надо повторить. С первого раза не вышло, но ведь она поддастся. Когда-нибудь точно поддастся и треснет.
Еще один удар. Больно. Лицо онемело. Кровь закапала на пол и смешалась со слезами. Еще раз!
Теперь кружилась голова. Удар был такой силы, что Маруся повалилась на пол и будто даже на мгновение потеряла сознание. Не получается. Никаких повреждений. Ни трещинки. Ни царапинки. Ничего… Еще раз!
Теперь не так. Теперь смотреть на стену, сквозь мокрую от пота и крови челку, смотреть и видеть ее насквозь. Видеть ее структуру. Увеличивать, непонятно как, как это происходит, но получалось увеличивать. Найти в структуре щели, отверстия, слабое место. Запустить в эти микроскопические дырочки серебряные нити и расшатать, повредить, разрушить… Удар! Нокаут.
Как долго она пролежала? Нужно было обернуться и посмотреть на экран. Нужно было понять, имеет ли смысл бороться дальше… но страшно. Страшно увидеть худшее.
Маруся села и быстро пробежалась взглядом по стене. Как будто не смотрела, но этого мгновения было достаточно, чтобы сосчитать информацию. Он жив и значит нужно продолжать.
Усталость и бессилие были такими, что руки отказывались подниматься. Что можно сделать в таком состоянии? Только лежать и умирать. Не так… Нет. Так нельзя. А что тогда? Еще одну инъекцию? И, может, не одну?
Почти ползком Маруся добралась до столика. Встать не получалось, поэтому она сначала забралась на кровать, а уже оттуда дотянулась до шприца и ампул. Ну? Сколько? Сколько нужно влить этой дряни, чтобы разнести к чертям всю эту дьявольскую базу?
На всю катушку. Полный. Сколько влезет.
Маруся отбросила пустые ампулы-гильзы и резким движением загнала иголку в левое плечо.
Ей показалось, что она услышала хруст собственного тела. Как будто оно стало вымороженным и звонким. Потом оглушительный хлопок и судороги, крик, дрожь. Маруся билась руками о кровать, словно подстреленная птица, хватала ртом воздух, пыталась сесть и встать, но только упала и продолжила биться на полу. Все тело стало тонким, синим, твердым, окаменевшим и оледеневшим. Смерть? Как бы не так.
Представить боль в виде крупиц. Частиц. В виде маленьких пуль. Нет, не кричать. Не падать. Не трястись от страха. Лишние движения мешают им собраться. Разбрасывают их. Успокоиться, как бы ни было больно — не гнать боль, а наоборот. Вызывать ее, сделать ее больше, сильнее, сделать ее океаном, многотонным, необъятным. Северным. Ледовитым. Океаном!
Удар!
Она рассыпалась. Убийственная непрошибаемая стена рассыпалась на миллиард алмазных крошек.
Маруся выбежала в коридор, кромсая ступни об осколки, побежала в сторону энергоблока. Как она узнала, где он? Откуда? Почему? Перед глазами стояла точная схема базы. На лестницу, вверх, поворот, налево. Совсем близко. Совсем рядом. Лишь бы успеть!
И вот она. Красная металлическая дверь с кодовым замком. Удар одной рукой и панель вспыхнула и задымилась. Сейчас Маруся не понимала, что она делает сама, а что творит той силой, что пробудилась в ней. Она была как факел, как концентрированная энергия, шаровая молния, наполненная гневом, болью и нестерпимым желанием покончить со всем здесь и сейчас.
Вот Бунин, он что-то говорит, но звук не проходит.
Протягивает руку…
— Уходи!
— Уходим! — повторяет Маруся, не слыша его.
— Тебе нужно вернуться!
— Нам нужно уходить!
— Оставь меня, я разберусь.
— Она сейчас взорвется.
— Что?
— Она взорвется!
Обрывки слов доносятся, но больше понимаешь по губам. Получается читать по губам или это чтение мыслей….
— Возьми предмет и уходи!
— Он отключил защиту.
— Отец тебя ждет, я предупредил…
— Скорей!
Маруся схватила профессора за рукав и потащила к выходу.
— Он хочет убить вас.
Что-то не то. Марусе показалось, или Бунин действительно изменился в лице и стал смотреть куда-то мимо нее?
— Один ноль в твою пользу.
Чен? Снова? Здесь? Опять?
Маруся оттолкнула Бунина и развернулась всем телом, как львица, готовая совершить прыжок. Внутри опять зажглось обжигающее ледяное пламя. Это была ненависть. Ненависть и нежелание проигрывать. Не сейчас. Не тогда, когда она в двух шагах от победы.
Чен стоял перед ней и его взгляд был полон той же решимости и злости.
— Оставь его…
— Профессор, уходите.
— Не пытайся с ним справиться, он сильнее.
— Вы ничего не знаете…
Чен молча слушал их диалог и никак не проявлял себя. Он просто стоял и смотрел, напряженный, рассерженный и излучающий опасность.
— У него предметы и сила. Он убьет тебя, а я…
То, что произошло в следующую секунду, даже не успело отразиться на сетчатке глаза — Маруся просто уловила движение, словно увидев его до того, как оно было совершено в реальном времени. В этом движении была смерть, это был конек. Конек, которым Чен мог разорвать любого в клочья. Тот самый конек, которым он пытал профессора, переломав ему все кости в теле…
Мгновение и прыжок.
Время замедлилось. Иначе как Маруся успела бы вспомнить свой первый разговор с Эемом?
«А еще тебя нельзя убить электричеством».
Электричеством… Да тут все просто выло и гудело электричеством!
Одной рукой она схватила выступающую медную пластину, а другой запястье Чена. По телу пробежала приятная, слегка покалывающая волна, потом, словно в замедленной съемке, произошла вспышка, и Чен с протяжным воем полетел к другой стене.
Что-то осталось в руке… В руке — рука. Маруся брезгливо отбросила обугленную конечность и, кажется, только сейчас поняла, что произошло.
— Ты же убьешь себя! — профессор бросился к Марусе и подхватил ее, падающую, на руки. — Что ты наделала?
— Нам нужно… нужно… уходи….
Пламя погасло и вместе с ним угасало сознание.
— Маруся!
— Уходить…
— Вспомни свой дом. Вспомни комнату! Вспомни свою комнату.
Профессор что-то вкладывал в ладонь. Что-то маленькое, холодное, знакомое…
— Вспомни свою комнату! Просто вспомни ее!
