— Ну, ты определенно уже не мученик.
Я разворачиваюсь и ухожу, хлопая за собой дверью. Пересекаю улицу и не оглядываюсь, чтобы посмотреть, наблюдает ли он за мной. Теперь мне плевать.
Я замираю у нашего порога и делаю глубокий вдох, вытирая глаза. Затем открываю входную дверь в наш дом, натягиваю улыбку на лицо и помогаю маме сделать ее последние костюмы на Хэллоуин.
Разве я не такой,
Ничем я не отличаюсь,
От тех, кто болтают о том
Чего и вовсе не знают.
-The Avett Brothers, 10,000 words
Глава Девятнадцать
В конце концов, Уилл и Колдер все же уехали. Большую часть субботы и воскресения мы с мамой проводим за тем, что наносим последние штрихи на костюмы. Я рассказываю ей о новом графике Уилла, и что нам придется больше ему помогать. Какой бы злой я ни была, я не хочу срываться на Колдере и Келе. Когда Уилл возвращается домой в воскресение, я даже не замечаю; потому что мне наплевать.
***
— Кел, позови Колдера и скажи, что он может зайти и надеть свой наряд, — говорю я, вытаскивая брата из постели. — Уиллу все равно нужно уехать пораньше. Он может приготовиться к празднику и у нас.
Сегодня Хэллоуин, день раковых легких. Кел бежит на кухню и хватает телефон.
Я принимаю душ и заканчиваю свои приготовления, затем бужу маму, чтобы она посмотрела на окончательный результат. Когда она полностью оделась, Кел и Колдер просят ее закрыть глаза. Я веду ее в гостиную и останавливаю перед мальчиками.
— Стойте! — говорит Колдер. — А как же Уилл? Ему тоже нужно нас увидеть.
Я спешно веду маму обратно в коридор и бегу к входной двери, чтобы обуться и выйти наружу. Он как раз выезжает с подъездной дорожки, и я машу, чтобы он остановился. Я вижу по его лицу, он надеется, что я простила его. Я тут же разрушаю все ложные надежды.
— Ты все еще козел, но твой брат хочет, чтобы ты увидел его в костюме. Зайди на секунду. — Я возвращаюсь в дом.
Когда Уилл заходит, я ставлю его с мамой перед мальчиками и приказываю им открыть глаза.
Кел правое легкое, Колдер — левое. Набитая ткань имела такую форму, что их головы и руки проходили через маленькие дыры, она также доходила до их талии, чтобы ноги могли свободно двигаться. Мы покрасили материал, чтобы показать мертвые зоны то тут, то там. В разных местах из легких выступали большие комки — опухоли. Следует долгая пауза, прежде чем Уилл и мама высказывают свою реакцию.
— Отвратительно, — говорит Уилл.
— Гадость, — добавляет мама.
— Мерзость, — говорю я.
Мальчики дают друг другу «пять». Или, скорее, легкие дают друг другу «пять». После того, как мы делаем с ними фото, я усаживаю их в джип и подкидываю пару легких в школу.
***
Еще не прошла даже половина второго урока, когда мой телефон начинает вибрировать. Я достаю его из кармана и смотрю на номер. Это Уилл. Уилл никогдамне не звонит. Я предполагаю, что он пытается извиниться, потому засовываю телефон обратно в куртку. Он снова вибрирует. Он снова звонит. Я поворачиваюсь и смотрю на Эдди.
— Уилл продолжает мне названивать, мне стоит взять трубку? — спрашиваю я. Не знаю, почему я ее спрашиваю. Может, у нее есть в запасе мудрый совет.
— Не знаю, — говорит она.
« А может и нет».
На его третью попытку я нажимаю «ответить» и прикладываю телефон к уху.
— Да? — шепчу я.
— Лэйкен, это я. Слушай, тебе нужно поехать в школу к мальчикам. Там случился какой-то инцидент, а я не могу дозвониться до твоей мамы. Я в Детройте и не могу подъехать.
— Что? С кем? — шепчу я.
— С обоими, думаю. С ними все нормально; их просто нужно забрать. Езжай! Позвони потом.
Я тихо извиняюсь перед учителем и ухожу с урока. Эдди следует за мной.
— Что случилось? — спрашивает она, когда мы выходим в коридор.
— Не знаю. Что-то с Келом и Колдером, — говорю я.
— Я еду с тобой, — твердо отвечает Эдди.
***
Когда мы приезжаем в школу, я забегаю внутрь. У меня проблемы с дыханием и я на грани истерики, когда мы находим кабинет директора. Кел и Колдер сидят снаружи.
Казалось, мои ноги не могут двигаться достаточно быстро, когда я бегу к ним и обнимаю.
— Вы в порядке? Что случилось?
Оба пожимают плечами.
— Мы не знаем, — говорит Кел. — Нам просто сказали, что мы должны сидеть здесь до приезда родителей.
— Мисс Кохен? — зовет кто-то позади меня. Я поворачиваюсь и вижу стройную женщину с рыжими волосами, смотрящую на меня. Она одета в черную юбку-карандаш и белую рубашку. Она больше похожа на библиотекаря, чем на директора. Женщина делает жест рукой в сторону своего кабинета, и мы с Эдди следуем за ней.
Она садится за свой стол, кивая на стулья перед собой. Мы с Эдди садимся.
— Я мисс Брилл. Директор школы Чепмен. Директор Брилл.
Манера ее речи, как в суде, и ее строгая поза мгновенно отворачивают меня. Мне она уже не нравится.
— Родители Колдера к нам присоединятся? — спрашивает она.
— Родители Колдера мертвы, — отвечаю я.
Она ахает, затем пытается скрыть свою реакцию, садясь еще ровнее.
— Ох, верно. Прошу прощения, — говорит она. — А его брат? Он живет с братом, так ведь?
Я киваю.
— Он в Детройте и не может приехать. Я сестра Кела. В чем суть проблемы?
Женщина смеется.
— А разве не очевидно? — она указывает на окно кабинета, выходящее на них.
Я смотрю на мальчиков. Они играют в камень-ножницы-бумага и смеются. Я знаю, что она имеет в виду их костюмы, но эта женщина уже потеряла мое уважение из-за своего поведения, потому я продолжаю играть недоумение.
— Разве камень-ножницы-бумага против школьных правил? — спрашиваю я.
Эдди смеется.
— Мисс Кохен, они нарядились раковыми легкими! — Она осуждающе качает головой.
— А я думала, что они — гнилая фасоль, — говорит Эдди.
Мы обе прыскаем со смеху.
— Мне не кажется, что это смешно, — говорит директор Брилл. — Они отвлекают других учеников! Это очень грубые и вызывающие наряды! Не знаю, кто посчитал это хорошей идеей, но вы должны забрать их домой и переодеть!
