— Геморрой! Помни об этом, Кейси!
Ее внезапный эмоциональный взрыв и серьезное отношение к ситуации прорвали мою паническую атаку, как игла воздушный шарик, и я осознала, что смеюсь. «Боже, я люблю эту девчонку».
Я не знаю, возможно, мой смех послужил причиной расслабления Трента, придав ему сумасбродного мужества и решимости ко мне прикоснуться.
— Позволь объяснить, — начал он.
Его руки двинулись к моим.
Я отшатнулась, а мое беззаботное настроение резко переметнулось обратно к злости.
— Не смей меня трогать, — прошипела я.
Он выставил перед собой руки, ладонями наружу, в знак мира.
— Справедливо, Кейс. Но дай мне шанс объяснить.
Я сложила руки на груди, крепко себя обняв, чтобы удержаться от падения. Или от того, чтобы потянуться к нему, к его теплоте.
— Вперед. Объясняй, — прорычала я, борясь с непреодолимым желанием наброситься на него и не слушать никаких извинений, потому что ни одно из них, по правде говоря, не имело значения. Это — прошлое, а то, как я чувствую себя рядом с ним, — вот что сейчас важно. Но я не могу этого сделать. Я не могу выказать слабость.
Он приоткрыл рот, чтобы заговорить, и у меня задрожали колени. О, Господи, если мне придется простоять в его присутствии еще секунду, я растеряю весь свой боевой дух.
Из-за угла появился Бен, словно рыцарь в сияющих доспехах.
— Время вышло, — заявила я немного громче, чем это было необходимо.
Я протиснулась плечом вперед мимо Трента, захлопнув за собой дверь в квартиру.
— Привет, Бен!
Для всех, кто меня знал, было очевидно, что все это — притворство. Я никогда не бываю такой веселой. Я никогда не бываю веселой и точка.
Бен посмотрел на меня, потом на Трента, и я увидела, как в его голове словно закрутились колесики. Он понял, что только что прервал нас. Он сообразительный громила.
— Хочешь, чтобы я... — он показал рукой на выход, словно предлагая уйти.
— Неа!
Я зацепилась своей рукой за его и потянула вперед, держа голову высоко, а руку Бена близко, позволив злости вести меня.
Внутри же я чувствовала, как стены рушатся.
* * *
— Ты едва притронулась к пасте, — заметил Бен.
Мы находились в итальянском ресторане в пяти минутах езды от «У Пенни».
— Я много раз к ней притронулась, — проворчала я, тыкая в нее вилкой. — Я притронулась к ней столько раз, что твоя паста завидует. Я прямо слышу разговор о нападении одних спагетти на другие.
— Ты едва поеласвоей пасты, — перефразировал Бен, но ухмыльнулся.
— Я не голодна.
— Из-за того парня?
Мы просидели в ресторане уже сорок пять минут, и это первый вопрос, который Бен мне задал. Все остальное время я слушала, как он бубнил о своем простреленном колене, из-за которого не получил футбольную стипендию в колледж, о том, что он хочет стать адвокатом по уголовным делам и работать в Вегасе, потому что там живут все богатые мошенники. Я не знаю, не спросил ли он ничего у меня, потому что такой самовлюбленный, или потому, что понял, — я не люблю отвечать на вопросы. В любом случае, меня это полностью устроило.
Я вздохнула, вытаскивая двадцатидолларовую купюру из сумочки, и бросила ее на стол.
— Наверное, нам нужно идти.
Он нахмурился и вернул мне деньги.
— Я плачу.
— Я не буду заниматься с тобой сексом.
— Ничего себе! Кто сказал что-то о сексе? Я здесь только ради еды и приятной компании.
Он вел себя обиженно, но блеск в его глазах сказал мне, что он шутит. С моих губ сорвалось непривлекательное фырканье.
— Ладно, ладно. Посредственной компании. — Он затолкал в рот кусочек хлеба и с улыбкой добавил: — Сексуальной штучки.
— И это тот самый Бен, которого мы все знаем и любим, — одобрила я, преувеличенно кивнув головой, и запустила ему в лоб пакетиком с сахарным песком.
— Хотя вот серьезно, — начал Бен, собирая с тарелки остатки своей пасты. Я терпеливо ждала, пока он прожует и проглотит ее. — Почему ты согласилась со мной поужинать? Это очевидно, что у тебя не все кончено с тем типом, а даже если бы и было так, я — не идиот. Я не в курсе, что означал тот день в зале...
Черт.Я такая предсказуемая. Надеюсь, что не для Трента. Мне не хотелось бы, чтобы он с такой легкостью видел меня насквозь. Он нападет и растопит все мои защитные покровы этими своими горящими голубыми глазами. Я пожала плечами.
— Ты меня не хочешь, Бен. Я — это семь слоев ебанутости с налетом придурковатого сумасшествия.
Он усмехнулся, но я уловила промелькнувшую в его глазах грусть, когда он бросил на стол несколько купюр.
— Я и так об этом знал.
— Ну и зачем тогда ты меняпригласил? Особеннопосле того, как я с тобой поступила тогда в зале?
Он пожал плечами.
— Ждал твоего следующего сумасбродного момента? В следующий раз я буду проворнее. Всунул-вынул.
Я расхохоталась. Бессовестная честность Бена была желанным облегчением.
— Не знаю, Кейс. Меня окружает множество шлюх и дурочек. А ты не такая. Ты умная и смешная и можешь уменьшить самоуверенность парня, как ни одна другая знакомая мне девушка.
— Не думаю, что кто-либо в состоянии уменьшить твою раздутую башку, Бен.
Он нагло усмехнулся.
— Зависит от того, о какой голове идет речь.
* * *
— Я слышала, Трент вернулся? — прошептала мне Шторм, пока я разливала по стопкам текилу «Патрон» для мальчишника.
— Да ну? — пробормотала я, поджав губы.
Я не знала, что еще сказать. Я об этом не забыла. И минуты не проходило без возникновения в моих мыслях его имени, без воспоминаний, насколько невероятным было его прикосновение к моей коже, без желания вернуть то, что было в тот короткий, волшебный промежуток времени, перед тем, как он вырвал из груди мое сердце и выбросил.
Я ненавидела его за эти чувства. За то, что он дал мне надежду, только чтобы снова вырвать ее у меня. За то, что он вытащил меня из-под воды, помог снова начать дышать, прежде чем погрузить меня с головой обратно.
Так что, когда я увидела его, уставившегося на меня с другой стороны барной стойки, стоящего рядом с последним сделавшим заказ клиентом, мне пришлось опереться на бар, потому что злость и огорчение врезались в меня с такой силой, что я едва устояла на ногах.
— Чего тебе надо? — прошипела я.
— Поговорить с тобой.
