— Мы получили копию вашего счета за электричество, и могу вас заверить, что кто-то находился у вас в тот вечер. Счетчик работал. К тому же вот сведения о ваших телефонных разговорах семнадцатого июня. Особо обращаю ваше внимание на четыре звонка между двадцатью одним часом сорока пятью минутами и двадцатью тремя часами пятнадцатью минутами, из которых один на мобильный телефон отца Анисе… Разговор длился тридцать семь секунд… Что вы друг другу сказали?
— Я приехал во Францию и хотел поприветствовать его.
Не выдержав английских маневров, в разговор вступал Кюш:
— Я полагаю, что вы должны прекратить разыгрывать свой скетч, это никому, кроме вас, не доставляет удовольствия. А теперь скажите нам правду.
— А кто вы, месье?
— Я капитан Кюш, я провожу это расследование и должен не позже сегодняшнего вечера назвать прокурору имя… Ваше вполне годится.
— На что вы намекаете?
— В общем и целом на этот вечер у вас две возможности на выбор: спать либо в своей кровати, либо в тюрьме.
— Но это шантаж!
— Именно так, лорд!
Надя подхватила:
— Месье, напоминаю вам, что вы даете показания в рамках дела об убийствах. Я не знаю, отдаете ли вы себе отчет в серьезности фактов.
— Я полностью отдаю себе в этом отчет, мадемуазель. Как я уже сказал вам, Анисе был моим другом. Я обещал ему попытаться приехать на дегустацию вина фабр-шане. Но я пропустил свой самолет, и мне пришлось лететь следующим. В Бордо я прибыл лишь около двадцати одного часа, но это вам уже известно.
— Продолжайте!
— Было уже около двадцати двух часов, когда я добрался до Сент-Эмильона. Я устал и потому позвонил Анисе, сказав ему, что не смогу присутствовать на заседании. Я предложил ему зайти ко мне после, чтобы выпить по стаканчику.
— Вот, значит, почему он пошел через холм Вайян… Надя, ты все записала?
— Да, босс.
Едва успели прозвучать эти слова, как в кабинете затрезвонил телефон. Кюш снял трубку.
— Кюш, это Журдан!
— Мое почтение, комиссар.
— Что вы там еще затеяли, старина?
— А в чем дело?
— Говорят, вы держите под стражей англичанина?
— Да, верно, он как раз передо мной.
— У вас есть обвинения против него?.. Достоверные факты?
— Нет, не совсем, но как раз в эту минуту я пытаюсь прояснить темные стороны.
— Ну так вот, проясняйте без него, а его немедленно отпустите…
— Но…
— Это ясно, Кюш?
— Совершенно ясно, месье дивизионный комиссар.
Надя прекрасно поняла, какое давление было оказано на капитана. Кинсли с самого начала допроса был спокоен, и теперь она знала почему. Когда три четверти часа назад она пришла за ним, компанию ему составляла Жаклина Турно. Они втроем вместе с сенатором готовили свой номер. Против мэрши Надя ничего не могла поделать… По своему статусу та была главным должностным лицом коммуны, имеющим полномочия по расследованию правонарушений, и в этом качестве могла беспрепятственно беседовать с Кинсли.
С мрачным видом Кюш положил трубку. У него на глазах улетучился еще один след, и в это самое мгновение англичанин изменил свою позицию:
— Я все вам расскажу, капитан…
Кюш направился в дом священника. Это единственный способ все выяснить. Он терпеливо подождал у двери. Если Кинсли сказал правду, то это легко будет проверить. Прошли две минуты, никто не открывал. Капитан опять два раза ударил в дверь бронзовым молотком. Но никто так и не появился. Он уже собрался было повернуть назад… Потом остановился. Это слишком глупо! Англичанин находился все еще там, в его кабинете, но если Кюш уйдет, он потеряет драгоценные минуты. Ладно, тем хуже, он все-таки рискнет, наверняка Клеман простит ему это вторжение. Полицейский прошел вдоль каменной стены до металлической двери ограды. На связке всего два ключа. Он вставил тот, который показался более подходящим. И тотчас замок щелкнул. Второй поворот ключа — и дверь отперта. Кинсли говорил правду. Теперь Кюш проник в сад. Он добрался до застекленной двери и вставил второй ключ. И тут опять никаких сюрпризов: ключ повернулся.
Внутри все в полном порядке, никого не видно. Кюш приступил к осмотру и открыл ящик письменного стола. В эту минуту дверь распахнулась. Клеман столкнулся лицом к лицу с Кюшем.
— А-а, Клеман, извините за вторжение.
Полицейский был крайне смущен, но Клеман не выглядел удивленным.
— Если вы здесь, значит, на то у вас есть серьезная причина.
— В самом деле, у англичанина, которого мы арестовали, есть ключи от сада и от вашей комнаты. Он рассказал нам, что постоянно встречался с Анисе… Скажем, тайно.
— Я вас что-то не понимаю…
— Прошу вас пока никому об этом не говорить.
— Я слушаю вас.
— В тысяча девятьсот девяносто девятом году Анисе и Кинсли вместе купили один виноградник. Кстати, это бывшее владение Блашара. Англичанин был стеснен в средствах, и Анисе внес пятьдесят процентов суммы. Так что он владел половиной виноградника.
— Отсюда и эта страсть к винам и тот факт, что он отказывался уезжать из города в другую коммуну.
Клеман показал на внушительную библиотеку и многочисленные труды о вине.
— Но откуда он взял такие деньги?
— Насколько мне известно, семья Анисе была богатой. Монсеньор Леру сказал мне однажды, что тот был бароном и последним потомком одного из самых старинных родов французской аристократии.
— Разве, принимая монашество, вы не даете обет бедности?
— Конечно, но у всех нас есть слабости, и потом, священники имеют право владеть имуществом.
— По словам Кинсли, официально ничего не было оформлено. Они лишь подписали документ, не имеющий юридической силы. Приехав семнадцатого июня, он собирался предложить Анисе вернуть деньги в обмен на долговую расписку. Когда около двадцати трех часов он открыл дверь своего дома на холме Вайян, Анисе лежал в крови.
— И он никого не видел?
— Хороший вопрос. Аббат, вы стали бы отличным полицейским, я уже говорил вам об этом. Он видел, как кто-то убегал… И это все, что я могу вам сказать.
— Это соответствует полученной мной информации.
— Какой информации?
— Один из моих прихожан проходил через холм Вайян около двадцати трех часов и узнал Кинсли, склонившегося над телом. Англичанин, должно быть, услышал шаги и поспешно ушел в дом. Через несколько минут все огни в доме погасли. Тогда прихожанин подошел и узнал моего предшественника. Все последующее вам известно.
— Имя вашего прихожанина?
