Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Куратор не ответил. Сергеев знал – тот уже ищет позицию, дающую ему преимущество в бою.
В подсумке Ловкого были два «рожка» и граната. Михаил сунул их в карманы и произнес громко в тревожную, мерцающую полутьму.
– А я рад, Мангуст. Нам давно пришла пора поговорить наедине и выяснить, кому из нас уходить.
Он не ожидал услышать голос Мангуста в ответ, но тот прозвучал, надорванный, хриплый, как крик чайки.
– Ты прав, Умка, – произнес куратор из-за стены дурно пахнущего дождя. – Мы так похожи, что вдвоем нам тесно на этом свете.
И они начали танец.
Сергеев был моложе, но в данной ситуации возраст не играл решающей роли. Соревнование шло не на выносливость, а на опыт и хитрость. А Мангуст – опытнее на пару десятков лет, и его персональное кладбище было гораздо обширнее, чем у Сергеева. Но куратор числился хорошим педагогом, а Сергеев хорошим учеником, и ни один из них не имел явного преимущества. Решить исход поединка могла случайность. Один выстрел. Одна допущенная ошибка.
Михаил крался вдоль штабелей ящиков, расставленных на стеллажах, весь превратившись в слух. В нескольких десятках метров от него так же бесшумно, привидением, скользил Мангуст. К шуму дождевальных машин и вою сирены добавился гул над головой. Облокачиваясь на стойки, Сергеев чувствовал сильную вибрацию. Мангуст использовал тактику боя, предложенную Сергеевым, то и дело меняя уровень передвижения и его темп. Используя одни и те же приемы они оставались недосягаемыми друг для друга. И в том случае, если один из противников не придумает что-то новенькое, ситуация станет по-настоящему патовой.
– Сергеев, – окликнул его Мангуст, когда обоюдное бессилие стало очевидным. – Кадет, есть предложение! Послушаешь?
– Давай…
– Чего тянуть резину, Сергеев. Через час или два я тебя достану…
– Или я тебя.
– Или ты меня, – легко согласился Мангуст. – Но, скорее, я тебя.
– Не мечтай, Мангуст. Лучше сразу застрелись!
Куратор рассмеялся.
– Сам застрелись, Умка… Научил на свою голову. Сколько я раз вытаскивал тебя, Сергеев? Помнишь?
– Да, – отозвался тот и спросил чуть погодя: – Жалеешь?
– Не-а, – ответил куратор весело. – Чего жалеть-то? Работа у меня была такая: вас, дураков, учить да вытаскивать. Я и справлялся, как мог… Честно говоря, не думал, что под конец жизни мои воспитанники будут моими основными противниками.
– Слушай, Мангуст, зачем ты в это все ввязался? Ведь понятно было, что никто тебе спасибо не скажет…
– Во что ввязался, Умка?
– То, что произошло на Украине – твоих рук дело?
Куратор даже не рассмеялся – заухал утробно знакомым «марсианским» смехом.
– Миша, в жизни столько неразгаданных тайн! Знаешь, оказывается кто-то убил Тутанхамона? И до сих пор неизвестно кто! А Кеннеди? Ты знаешь, кто его застрелил? Нет? Но это не я! Честное слово – не я… Кто тебе такую ху…ню сказал? Сашка, что ли?
– А ты его за это убил?
– Я? – деланно удивился Мангуст. – Я Кручинина и пальцем не трогал. Хотя и стоило, за длинный язык.
Он врал, не стараясь придать своим словам даже толики правдоподобия. Врал, издеваясь над собеседником, зная наверняка, что ничего, кроме предположений, у Сергеева в запасе нет.
– Ты из меня делаешь настоящего злодея, – продолжил Андрей Алексеевич. – Этакого демона во плоти. А я не демон. Я солдат, Умка. Знаешь, такой вот честный служака! Вечный сержант, обреченный возиться с недоумками-салагами.
– Ты же хотел стать ферзем?
– Ферзь – фигура жертвенная, – заметил Мангуст резонно. – Любая пешка может стать ферзем при наличии удачи и отсутствии совести. Не очень-то и хотелось. Вернее, хотелось, да не очень!
– Или просто не получилось! Чего тебе не хватило?
– А почему ты решил, что мне чего-то не хватило? – осведомился куратор. – Мне хватило всего. Но я ничего и никогда тебе не скажу. Есть тайны, которые никогда не всплывают наружу. И ни одна самая красивая и обстоятельная гипотеза не сделает их доказанным фактом. Понимаешь?
– Ну конечно, – на это раз иронии в голос подпустил Сергеев. – Тайну ты унесешь с собой в могилу!
– Нет. Тайну унесешь в могилу ты! Хочешь знать правду? Я скажу тебе правду. Но только в тот момент, когда перережу твое горло, Умка! Как тебе такой договор? Годится? Давай выйдем друг к другу! Ты и я, Умка. Больше не осталось никого. Ты и я – без оружия. Голыми руками.
Сергеев молчал.
– Что боишься, кадет? Я ведь старше тебя, почти старик! Что для тебя, супермена, сломать спину какой-то старой вешалке? Давай, Миша, решайся! Не откажи в удовольствии любимому учителю…
– За что ж ты меня так ненавидишь, Андрей Алексеевич?
Мангуст сделал паузу, и Сергеев, почти не напрягая воображения, увидел куратора, привалившегося к стеллажу, мокрого, похожего на ожившую мумию.
– Ты мог бы стать мной, Умка, – проговорил Мангуст из-за стены искусственного дождя. – Ты был талантлив, самолюбив, и все, что тебе надо было сделать для успеха – перестать сомневаться. А ты – сломался.
– Нас предали тогда, в Гаване.
– Плевать. Так было надо. Я тебя не предал. Я выволок тебя и твоего дохлого дружка-кастрата из той заварухи. Я бы каждого из вас выволок на себе. И выволакивал. Когда мог. Что замолчал? Я говорю неправду?
– Ты говоришь правду, – сказал Сергеев.
Больше сказать было нечего.
– И все, что от вас требовалось – оставаться верными. Стране, идее, Конторе, которая была для вас мамой и папой…
– И тебе…
– Да, блядь, и мне! – заорал Мангуст, теряя выдержку. – Мне прежде всего! Потому, что вы – это я! Все, что у меня было, я отдал вам! Вашему выводку! Ни семьи, ни бабы, ни детей! Ничего! Вы и долг! Я пришел к тебе – и что увидел? Абажуры! Кресла! Диваны! Барышня вся из себя такая ломаная, с сигареткой… А у меня вся жизнь – в казарме. Чтобы страна моя шагала железной поступью! Чтобы вы, дети мои, гордились делом, которому служите!
– Нету той страны, – произнес Сергеев негромко.
От ненависти, заполнившей до отказа все огромное помещение склада, ему стало жарко. Он понимал, что это иллюзия, но ничего не мог с собой поделать.
– Нет той страны, Мангуст, – повторил он. – И нас почти не осталось. Кто в джунглях лежит, кто в песках, кто под водой остался. И железной поступью никто уже не ходит…
Мангуст рассмеялся.
– Дурак ты, Умка. Было бы дело, а наследники найдутся. Неужели ты думаешь, что такая система могла исчезнуть бесследно? Затаиться – да! Притвориться мертвой – да. Но не исчезнуть. Страна не испарилась, изменились границы, но, поверь мне, это временно. Пока мы у дел, рекомендую прислушиваться… Это я по поводу поступи, кадет! Не питай иллюзий: зверь никогда не спит, зверь выжидает… Ну, так что? Ты выходишь?
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
