Вели что-то заорал на азербайджанском. Его крик подхватили и покатили дальше, он дробился, повторялся. Но кто-то кричал русское «Ура»! Противник усилил огонь, я бежал, я летел, я не дышал, только вперед!!! Какой там бег зигзагами!!! Я забыл все, что сам знал, и чему учил ополченцев. Только вперед!!! А-а-а! Мыслей нет! Только бушующая кровь. Она уже во рту. Слюна, пена летит из открытого рта. Осталось пятьдесят метров до первых окопов противника. Мне кажется, что я даже вижу их лица, озаряемые вспышками, разрывами.
Только вперед! Автомат вскидываю, выстрел, очередью короткой в ту сторону, где была вспышка. Что-то прошелестело возле левого плеча, упал, перекатился. Начал себя ощупывать. Цел, но что-то было не так. Вытаскиваю из-под погона кепи. Пуля прошла сквозь него. Повертел в руке, вытер им потное лицо, выбросил. Еще немного и начнется рассвет, но и лежать тут тоже долго нельзя. Или окапываться, или вперед. Но нарываться на пулю не хочется. Из-за спины лупят пушки Володькиных молодцов. Потом они смолкли. Замолк и противник. И все услышали какой-то захлебывающийся, прерывистый вой, крик. Это же Сашка!!!
Я вскакиваю, вперед! Видна перестрелка в тылу противника, зарево, всполохи. Достаю гранату, вворачиваю запал, рву кольцо. Автомат в левой руке, граната в правой. Эх, не докину!
Бегу вперед. Все ближе и ближе, кожей чувствую, что я уже не первый. Далеко на левом фланге уже идет бой в окопах. Вижу всполох впереди меня. Размахиваюсь правой рукой. Резко останавливаюсь, кидаю гранату вперед. Автомат в правую руку, низко нагибаю голову. Так в училище нас учили, но там башка была в каске, а тут лишь волосы. Взрыв. Вперед.
Вели, Ахмед топают сзади. Вот и окопчик. Вижу мертвое тело. Прыгаю туда. На всякий случай тыкаю тело автоматом. Не двигается, но чтобы не рисковать всаживаю короткую очередь в бок. Тело вздрагивает в такт выстрелов. Но положения не меняет. Эта короткая очередь опустошила мой магазин. Достал последний. Когда я их менял не помню, не время сейчас освежать в памяти, но то, что я выбрасывал пустые — это плохо, надо учесть на будущее, машинально отмечаю про себя.
Шарю у покойного на поясе. Вот и подсумок. Главное, чтобы калибр подходил. Тоже один магазин. Пальцем ощупываю патрон. Вроде мой калибр. Пристегиваю к своему автомату. Вперед!
Бой в тылу противника разгорался не шуточный. Но наших там была всего рота, а против нее минимум батальон!
Держись, Сашка! Я рванул вперед, пока разбирался с покойником и магазинами, многие уже ушли вперед. Охрана моя тоже убежали куда-то вперед. Защитнички хреновы. А кто же мое тело будет оборонять?! Мы были уже на окраине села. Темными пятнами стояли дома. Их-то я боялся больше всего. Там можно было спрятать целое отделение и держать оборону долго.
Но молчали дома, зато за ними, на соседней улице слышны были выстрелы, видимо, там вторая линия обороны. Я достал вторую гранату, запал — туда, где ему положено, снаряженную гранату — в карман. Вытираю тыльной стороной ладони пот со лба. Сзади слышен топот и грохот. Подтягиваются остальные подразделения, и техника въезжает в деревню.
Часть пятнадцатая
57
Беру курс на всполохи, что в тылу у противника. Надо пробиваться Сашке навстречу. Останавливаю мимо пробегавших ополченцев и кричу, чтобы шли со мной на прорыв. Бежим вперед по каким-то огородам. Спотыкаюсь, падаю, чувствую, что ногу здорово ободрал, прихрамываю бегу. Ковыляю вперед. Бои ведутся ожесточенно, но как-то очагово. Видно, что армяне понарыли окопы местами. Но как-то мало сил для трех батальонов. Не тянет противник на такую силу. Впереди нарываемся на мощный бой. Его ведут ополченцы второй и третьей роты. Вклиниваемся. В двух домах засели армяне и поливают огнем. Обойти тоже нет возможности. Расстояние метров двадцать. Зажженные дома уже освещают местность, на востоке начала прорисовываться полоска рассвета. Не здорово это.
Вытаскиваю гранату, прикидываю расстояние. Попробовать можно. Рву кольцо, размах, кидаю. Смотрю, чувствую, как она летит. В окно, в гнездо пулеметное. Забыли заложить окна мешками с песком. Вот и получите за собственную лень.
Комната озаряется огнем, а потом слышен глухой разрыв. Из дома повалил дым. Начался пожар. Ополченцы начали гранатами закидывать противника. Некоторые гранаты отскакивали от стен и взрывались на земле. Я на всякий случай лег на землю. Наших — странно, я поймал себя на мысли, что назвал их «нашими», — человек тридцать, пусть повоюют. Тем паче, что многие «наши» взяли Ф-1. У них разлет осколков двести метров, и если она рванет на земле, то наши внутренности повиснут на проводах новогодними гирляндами. Это уже как пить дать!
Охота пить, но знаю, что воды нет, лишь коньяк во фляге. Попробую. Снял флягу. Поболтал ее, выдох, глоток.
Твою мать, дыхание перебило. Ободранное криками и бегом горло обжег коньяк. Тут раздался взрыв. Мощный взрыв. Все это совпало с моим кашлем. Ополченцы попали «эфкой» в дом. Один очаг сопротивления подавлен.
Рванули вперед. Человек пять остались проверить дома. Сзади раздались маты на азербайджанском и русском и выстрелы. Чей-то крик. Не важно, вперед!
Вот и противник. Он ведет бой на обе стороны. Сражается и с нами и с Сашкиной первой ротой. Поднажали, добежали, упали. Гранаты к бою. Последняя, третья граната, полетела в окопы армян. А их не так уж и много, может, и не было трех батальонов? Или у них батальон называется рота? Стреляем. Остался последний магазин. Хреново, очень хреново. С голыми руками особо не навоюешь.
Оглядываюсь. Мозг как-то странно работает, раньше не замечал, что происходит вокруг, какое-то «тоннельное зрение». Лишь то, что впереди, и резкое шевеление по бокам, да вспышки от выстрелов и разрывы гранат. Теперь же в свете пожарищ и начинающегося рассвета увидел трупы людей, домашних животных, следы, воронки от разрывов снарядов, покалеченные деревья, разрушенные дома.
Рядом со мной лежал труп, — судя по форме, не азербайджанский ополченец. Половину головы ему снесло, нижняя часть лица еще как-то сохранилась, а вот верхней не было. Какое-то месиво, из которого торчали ослепительно белые осколки черепа. Руки раскинуты, правая рука еще сжимала пистолетную рукоятку автомата. На груди был разгрузочный жилет, из него торчали рожки. Пригодятся мне.
Подавляя в себе брезгливость и поднявшийся комок тошноты загоняя внутрь, я подполз к покойному. Стал расстегивать застежки на жилете. Кровь, какая-то слизь успела пропитать жилет. Пальцы скользили. На поясе у трупа висел нож в ножнах. Хороший охотничий нож. Рванул его. Тошнота все больше подкатывала. Обрезал застежки, вытащил так необходимые автоматные рожки. Нож воткнул рядом с телом. Не мое, не надо мне это. Откатился от тела. Отстегнул флягу, глоток, еще глоток. Тошнота отступила. Теперь смотрим, что мы видим.
Около двух рот держит круговую оборону против трех наших рот. Силы равны. Могло быть и похуже. Они в домах и в окопах. Мы тоже в домах и в окопах.
Пристроился рядом с кучей мусора, это когда-то было половиной дома, сейчас просто какой-то строительный мусор. Выбираю цель. То, что далеко, мне не надо, поближе бы.
