Книга Апокалипсис Томаса - Дин Кунц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Если Ной Волфлоу на самом деле Константин Клойс, то призрачная наездница на жеребце — Марта Клойс, его жена из 1920-х годов. Именно тогда ее убили тремя выстрелами в грудь, именно тогда в поместье держали лошадей.
Я вспомнил, как моя призрачная собеседница замялась и вроде бы разозлилась в подвале мавзолея, среди трупов, когда я спросил, жена ли она Ноя Волфлоу. Поскольку ее ответы ограничивались кивками и качанием головы, она не могла сказать мне, что Волфлоу — это Клойс, а она, таким образом, жена обоих.
Безымянный мальчик перестал быть безымянным. Он стал сыном Марты и Константина, который вроде бы умер. Умер молодым. Его имя — Тимоти — я видел на табличке, закрепленной на стене мавзолея у одной урны, в которой вроде бы хранился оставшийся от него пепел, но по всему выходило, что он жив.
Но откуда забрал его Ной Волфлоу-Клойс и почему мальчик очень хотел вернуться обратно? И если это девятилетний Тимоти, почему он остался девятилетним по прошествии стольких десятилетий? Почему они не позволили ему вырасти, а потом сохранять свой возраст, как делали это сами? Почему они продержали его ребенком почти девяносто лет?
Эти ответы я не мог найти в тени Энцелада. Они ждали меня в особняке.
С северо-запада легионы темных облаков накатывали на бесшумных колесах, хотя я ожидал, что услышу гром еще до заката дня. Надвигающийся грозовой фронт уже захватил треть небосвода и теперь приближался быстрее, чем раньше, стремясь подмять под себя все небеса, от горизонта до горизонта.
По какой-то причине, предчувствуя грозу, я подумал о Викторе Франкенштейне, который, работая под крышей старой мельницы — в фильме, не в книге, — превращенной им в лабораторию, использовал молнии, чтобы вдохнуть жизнь в свое творение, неуклюжее существо с мозгом преступника и безжалостным сердцем убийцы.
Единственный путь, которым я мог пройти в забаррикадировавшийся дом, лежал через мавзолей, по тайной лестнице, спрятанной за фреской по картине Франчи, изображающей ангела-хранителя и ребенка.
Прислушиваясь к гулу крыльев летучих мышей, подгоняемый воспоминанием об их острых зубах, я побежал через лужайку, пересек пребывающую в стасисе дубовую рощу, помчался через луга и холмы, где растения сажала сама природа.
И пока бежал, перед моим мысленным взором то и дело возникала мельница Франкенштейна. Поначалу я не понимал, почему этот образ неотступно преследует меня.
Когда я уже приближался к мавзолею с юга, мой мысленный глаз моргнул, и образ мельницы, в которую ударяла молния, сменился гостевой башней, стоявшей в эвкалиптовой роще Роузленда. Бронзовый купол на ее вершине украшал необычный шпиль, напоминающий сочетание скипетра, короны и крышки от старых карманных часов. И раз уж секрет Роузленда связан со временем…
Апартаменты мои и Аннамарии занимали нижние двадцать футов этой шестидесятифутовой башни. Винтовая лестница с первого этажа вела на второй, а далее на третий. Ключи, полученные нами, не открывали дверь, к которой приводила эта лестница.
Любопытный от природы, я попытался выяснить, что находится в этих верхних сорока футах, но потерпел неудачу. Я не из тех проныр, страдающих нездоровым любопытством, которых Большой брат ныне нанимает десятками тысяч. Но на собственном опыте убедился в следующем: когда мой дар приводит меня в новое место, где я нужен, мои шансы на выживание возрастают, если по прибытии я обследую территорию на предмет силков, капканов, западней и прочих ловушек.
Теперь же я остановился на южной лужайке мавзолея, невидимый из окон особняка, и подумал, а не вернуться ли мне все-таки в гостевую башню. По пути я мог заглянуть в домик Джэма Дью и позаимствовать топор из его коллекции никогда не используемых садовых инструментов. Под воздействием событий этого дня у меня возникло желание что-нибудь изрубить, пусть даже и дверь.
Но тут я почувствовал, что к особняку меня тянет с большей силой, чем к гостевой башне. Время шло не так, как положено, в обоих местах, но если стрелки часов апокалипсиса спешили к катастрофе, спасение мальчика стояло на первом месте.
В мавзолее я нашел мозаику, имитирующую картину Франчи, утопленной в северную стену и оставляющей открытыми две лестницы в бункер.
Я-то предполагал, что после короткой паузы дверь в потайной мир автоматически закроется за мной. Теперь, встав рядом с проемом, я вновь нажал на тот самый квадрат мозаики на щите ангела, на который нажимал, чтобы открыть дверь. Но он остался утопленным, а каменная плита не сдвинулась с места, не закрыла проем.
Обследовав стену над одной лестницей, а потом и над второй, я не нашел кнопки, приводящей в движение каменную плиту. Интуиция подсказывала, что больше терять здесь время нельзя. События в Роузленде быстро приближались к критической точке.
Я спустился в бункер, в центральной части которого семь золотистых сфер бесшумно вращались на семи стойках. Большое число маховиков крутилось также без единого звука, а с их ободов то и дело слетали золотистые капли и поднимались к медной сетке, где сначала тускнели, а потом исчезали.
Выяснив, с какой целью создана вся эта машинерия, — управлять временем, — я надеялся понять, хотя бы смутно, каким образом эти странные механизмы обеспечивают реализацию столь захватывающей цели. Но по-прежнему остался в полном неведении.
Ни умение готовить на гриле, ни способность видеть призраков не требует гениальности от их обладателя. Я знаю других поваров блюд быстрого приготовления, но едва ли кто из них получит Нобелевскую премию по физике. А если ты видишь призраков, а некоторые твои сны пророческие, у тебя столько хлопот, что никогда не стать тебе чемпионом мира по шахматам и не создать достойного соперника «Эппл, корпорейшн».
По спиральной лестнице в углу я спустился в подвал. Здесь бесшумно и неустанно вращались шесть рядов золотистых шестерен, передвигаясь по серебряным направляющим, а мертвые женщины широко раскрытыми глазами смотрели в вечность.
Возможно, именно в подвале близость машины — или ключевого элемента машины, — создающей стасис, ощущалась сильнее, чем в других местах. Сидя на полу, привалившись спиной к стене, эти женщины выглядели только что убиенными, как в тот самый момент, когда хозяин Роузленда покончил с ними.
Трупы в стасисе все равно остаются трупами. Но я задался вопросом, а вдруг в тишине ночи на их убийцу накатывало чувство вины, и у него появлялся страх, что эти женщины могут прийти к нему со своими ранами-стигматами и обвинить в убийстве хриплыми, едва слышными голосами, которые с трудом прорывались через перетянутое галстуком-удавкой горло.
Что бы я ни сделал с ним, он все равно заслуживал большего наказания.
Возможно, потому, что эти трупы не изгрызли пожиратели падали, я понял, что в момент включения машины Теслы в доме не было ни насекомых, ни грызунов. Я же не видел ни бессмертных пауков, ткущих вечную паутину, ни жужжащих древних мух, ни крыс, ставших мудрыми после прожитых девяноста крысиных жизней.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Апокалипсис Томаса - Дин Кунц», после закрытия браузера.