Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 177
— Но вы упускаете из виду главное, моя кошечка. Этидамы ведь не преуспели, а потому это не задевает легкоранимую гордость южныхджентльменов, их родственников. Про них мужчины всегда могут сказать: «Бедные,милые дурочки, как они стараются! Ну ладно, сделаем вид, что они нам оченьпомогают». А кроме того, вышеупомянутые дамы не получают никакого удовольствияот своей работы. Они всем и каждому дают понять, что только и ждут, когдакакой-нибудь мужчина избавит их от этого неженского бремени. Поэтому их всежалеют. А вы явно любите свою работу и явно не позволите никакому мужчинезанять ваше место, вот почему никто не жалеет вас. И Атланта никогда вам этогоне простит. Ведь так приятно жалеть людей.
— О господи, хоть бы вы иногда бывали серьезны.
— А вы когда-нибудь слышали восточную поговорку:«Собаки лают, а караван идет»? Так вот, пусть лают, Скарлетт. Боюсь, ничто неостановит ваш караван.
— Но почему они против того, чтобы я делала деньги?
— Нельзя иметь все, Скарлетт. Вы либо будете делатьденьги неподобающим для дамы способом и всюду встречать холодный прием, либобудете бедны и благородны, зато приобретете кучу друзей. Вы свой выбор сделали.
— Бедствовать я не стану, — быстро проговорилаона. — Но.., я сделала правильный выбор, да?
— Если вы предпочитаете деньги.
— Да, я предпочитаю деньги всему на свете.
— Тогда вы сделали единственно возможный выбор. Но заэто надо платить — как почти за все на свете. И платить одиночеством.
На какое-то время она погрузилась в молчание. А ведь онправ. Если как следует подумать, то она и в самом деле в общем-то одинока:близкого друга среди женщин у нее нет. В годы войны, когда на нее нападалоуныние, она бросалась к Эллин. А после смерти Эллин рядом всегда была Мелани —правда, с Мелани ее ничто не роднит, кроме тяжелой работы на плантациях Тары. Атеперь не осталось никого, ибо тетя Питти пробавляется только городскимисплетнями, а настоящей жизни не знает.
— По-моему.., по-моему… — нерешительно началаона, — у меня всегда было мало друзей среди женщин. И дамы Атлантынедолюбливают меня не только потому, что я работаю. Они просто меня не любят, ивсе. Ни одна женщина никогда по-настоящему меня не любила, кроме мамы. Даже моисестры. Сама не знаю почему, но и до войны, до того, как я вышла замуж заЧарли, леди не одобряли меня во всем, что бы я ни делала…
— Вы забываете про миссис Уилкс, — сказал Ретт, ив глазах его блеснул ехидный огонек. — Она всегда одобряла вас — во всем идо конца. Я даже сказал бы, что она одобрила бы любой ваш поступок — ну, кроме,может быть, убийства.
Скарлетт мрачно подумала: «И даже убийство!» и презрительнорассмеялась.
— Ах, Мелли! — проронила она и нехотя добавила: —Не очень-то мне льстит то, что Мелли — единственная, кто меня одобряет, ибо умау нее — кот наплакал. Да если б она хоть немножко соображала… — Скарлеттсмутилась и умолкла.
— Если б она хоть немножко соображала, она бы кое-чтопоняла, и уж этого-то она бы не одобрила, — докончил за нее Ретт. —Впрочем, вы об этом знаете, конечно, куда больше меня.
— Ах, будьте вы прокляты с вашей памятью и вашейневоспитанностью!
— Я обхожу молчанием вашу неоправданную грубость ивозвращаюсь к прежней теме нашего разговора. Хорошенько запомните следующее.Если вы не как все, то всегда будете одиноки — всегда будете стоять в сторонене только от ваших сверстников, но и от поколения ваших родителей, и отпоколения ваших детей. Они никогда вас не поймут, и что бы вы ни делали, этобудет их шокировать. А вот ваши деды, наверно, гордились бы вами и говорили бы:«Сразу видна старая порода». Да и ваши внуки будут с завистью вздыхать иговорить: «Эта старая кляча, наша бабка, видно, была ох какая шустрая!» — ибудут стараться подражать вам.
Скарлетт весело рассмеялась.
— А вы иной раз попадаете в точку! Взять хотя бы моюбабушку Робийяр. Мама вечно стращала меня ею, когда я не слушалась. Бабушкабыла настоящая ледышка и очень строга к себе и к другим по части манер, но онабыла трижды замужем, из-за нее состоялась не одна дуэль, и она румянилась, иносила до неприличия низко вырезанные платья, и.., м-м.., почти ничего подплатьями.
— И вы невероятно восхищались ею, хоть и старалисьпоходить на свою матушку! А мой дед со стороны Батлеров был пират.
— Не может быть! Из тех, что лазили на мачты и ходилипо реям?
— Ну, он скорее заставлял других ходить по реям, еслиэто могло принести доход. Так или иначе, он сколотил немало денег и оставилмоему отцу целое состояние. Однако в семье все из осторожности называли его«морской капитан». Он погиб во время драки в салуне задолго до моего рождения.Смерть его, понятно, явилась большим облегчением для его деток, ибо старыйджентльмен по большей части бывал пьян, а напившись, забывал о том, что служилна флоте капитаном, и принимался вспоминать такое, от чего волосы у его детоквставали дыбом. Тем не менее я всегда восхищался им и старался подражать емукуда больше, чем отцу, хотя отец у меня — весьма благовоспитанный господин,чрезвычайно почтенный и религиозный, так что видите, как оно бывает. Я уверен, чтоваши дети не будут одобрять вас, Скарлетт, как не одобряют вас сейчас миссисМерриуэзер, и миссис Элсинг, и их отпрыски. Ваши дети скорее всего будут мягкиеи чинные, какими обычно бывают дети у людей, лишенных сантиментов. И на их бедувы, как всякая мать, по всей вероятности, будете исполнены решимости сделатьвсе, чтобы они не знали тех тягот, которые выпали вам на долю. А ведь этонеправильно. Тяготы либо обтесывают людей, либо ломают. Так что одобрения выдождетесь только от внуков. — Интересно, какие у нас будут внуки!
— Вы сказали: «у нас», намекая, что у нас с вами могутбыть общие внуки? Фи, миссис Кеннеди!
Осознав, что сорвалось у нее с языка, Скарлетт вспыхнула докорней волос. Ей вдруг стало стыдно — и не столько того, что она дала ему поводпоглумиться над ней, сколько своего раздавшегося тела. Ни он, ни она до сих порни словом не обмолвились об ее состоянии, и она всегда, даже в Очень теплыедни, натягивала на себя полость до самых подмышек, если ехала с Реттом,утешаясь — с присущей женщинам наивностью — нелепой мыслью, что ничего незаметно. И сейчас, вспомнив про свое положение, она чуть не задохнулась отзлости и от стыда, что ему все известно.
— Вылезайте из моей двуколки, вы, грязныйскабрезник, — сказала она дрожащим голосом.
— И не подумаю, — спокойно возразил он. —Домой вы будете возвращаться, когда уже стемнеет, а возле соседнего ручья впалатках и шалашах обосновалась целая колония черномазых — мне говорили, чтоэто очень скверные ниггеры, и, думается, незачем вам давать повод головорезамиз ку-клукс-клана надеть сегодня вечером свои ночные рубашки и разгуливать вних.
Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 177
