Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
лица. Затем процесс постепенно интенсифицируется, распространяется на все мышцы тела и достигает максимума через 6–12 часов. Но на скорость развития окоченения могут влиять многие факторы – в частности, окружающая температура. Между тем, жертва находилась в воде, которая, как я полагаю, была теплой, что явно повлияло на интенсивность процесса. Так что фраза «гораздо раньше» имеет очень условный характер. Тем не менее период между возвращением Пола домой и констатацией полного окоченения от затылка до ногтей на ногах был очень непродолжительным. Это то, что касается опции «после возвращения домой».
Теперь опция «перед уходом из дома».
Как утверждает друг Магали (вот только можно ли ему верить?), они уже пообедали в тот момент, «когда по телевизору начался футбольный матч». Вот косвенное доказательство: что осталось в желудке Магали?
Установление времени наступления смерти на основании последнего приема пищи – это целая программа! В телесериалах судмедэксперт изучает содержимое желудка и немедленно определяет не только меню, но и период между временем приема пищи и временем наступления смерти. С точностью до минуты или почти. В результате чего на судебных процессах с участием присяжных заседателей попавшие под влияние таких сериалов адвокаты рассчитывают на то же самое, и иногда считают судмедэксперта полным бездарем, если тот не может им предоставить точные данные.
В действительности, когда речь идет о настоящей смерти, все гораздо сложнее. На самом деле, как уже было сказано выше[35], лучше всех в этой области разбираются анестезиологи. Это может показаться странным, ведь они не занимаются мертвыми, что, впрочем, не мешает злым языкам утверждать, что анестезия – это та же смерть (иногда настоящая). Но занимаясь живыми, анестезиологи сталкиваются порой с осложнениями, когда погружают в сон пациентов с более или менее полным желудком. В силу ряда причин они изучали вопрос содержимого желудка и того, что происходит с этим содержимым.
Чтобы продвинуться дальше в расследовании, я обобщаю то, что мне известно о последнем приеме пищи: каждый съел три сэндвича из цельнозернового хлеба, сыра, салями и помидоров. Настоящий пир. Вся эта еда сопровождалась стаканом яблочно-клубничного сока в случае Магали и неустановленным количеством пива в случае Пола. Магали ходила за сэндвичами в небольшой магазин, который находился рядом с домом. Нам известно точное время покупки и приблизительное время обеда.
Подобное меню дает не очень точное представление об особенностях гастрономии по ту сторону Ла-Манша – по крайней мере, если судить по моим детским воспоминаниям. В то время обед скорее состоял из тушеной курицы с мятным соусом и зеленым горошком. Но существенное преимущество заключается в том, что такой обед имеет интернациональный характер. Следовательно, у французского судмедэксперта будут уже некоторые идеи по поводу того, что стало с пищевыми продуктами, входившими в этот обед. Есть углеводы (цельнозерновой хлеб) и жиры (салями и сыр) – с точки зрения судебной медицины эти продукты не являются нейтральными. Жиры будут замедлять процесс пищеварения и опорожнения желудка. А обед действительно довольно плотный.
Если смерть произошла в интервле между обедом и уходом Пола, то при вскрытии должны обнаружиться еще почти непереваренные продукты.
Между тем судмедэксперт, исследовавший содержимое желудка Магали, отметил незначительное количество коричневой жидкости с непереваренными кусочками кожицы помидоров. Больше ничего не было – ни следов салями, ни остатков сыра. С учетом времени обеда смерть наступила уже после ухода Пола. На этот раз последний прием пищи сыграл важную роль в расследовании.
Мне остается представить мою версию следователю. Условия, при которых обнаружили тело Магали, вызвали обоснованное подозрение. На основании проведенных судебно-медицинских процедур сомнения развеялись, и был сделан вывод о смерти в результате несчастного случая – утопления. Но коронеру, собиравшему улики, следовало бы уточнить в своем отчете, что утопление произошло уже после поражения электрическим током. Такое уточнение позволило бы избежать дальнейших вопросов.
Пораженная электрическим током, Магали падает и больше не может контролировать свои движения. Как только ее голова оказывается под водой, наступает утопление.
Бетюнские палачи
Июнь 2009 года. Вот уже три месяца, как в продажу поступила моя книга Chroniques d’un médecin légiste («Будни судмедэксперта»). Неожиданно я получаю трогательное письмо от двух семей из департамента Па-де-Кале. К письму прилагается ксерокопия статьи из газеты France-Soir («Франс-суар») от 31 марта. «Хроника происшествий: Судмедэксперты „забывали“ зашивать трупы в университетской больнице города Ланса». 27 июня проводится молчаливая демонстрация, в которой участвуют многие депутаты. В статье уточняется позиция прокурора Республики города Бетюна: «На сегодняшний день установлено, что было не зашито только одно тело. Речь идет о Бетти Л. Но в этом нет состава уголовного преступления». Я понимаю, что семьи испытывают моральные страдания. Я снова беру в руки журнал Journal de Médecine Légale Droit Médical («Вестник судебной медицины и медицинского права») и нахожу там все выходившие в 1996–1997 годы статьи Мишеля Пенно, где речь идет об уголовно-правовой охране трупов. Все верно: очень маловероятно, что судебное разбирательство в уголовной юрисдикции будет эффективным.
Август 2009 года. О скандале в морге Ланса пишут в газете Le Monde («Ле Монд»): на протяжении нескольких лет тела после вскрытий не зашивались ни судмедэкспертами, ни врачами, ни работниками морга. Шокирующая практика. Усугублять необходимое насилие над телом в ходе вскрытия еще и погружением в гроб останков без приведения в достойный вид, как будто гроб – это мусорный контейнер… Эта публикация вызывает резонанс в кругах судебной медицины. Мы уверены, что упомянутые в газетной статье факты имеют исключительный характер, но журналистка не вдается в подробности – это настоящая атака на судмедэкспертов и практику судебно-медицинских вскрытий, осуществляющихся в условиях полного отсутствия нормативно-правовой базы и юридической защиты.
Со мной все понятно – моя совесть чиста: мы так не делали никогда. Когда я начинал свою карьеру в 1980-е годы, то сразу же после завершения вскрытия работники морга брались за иглы и зашивали тело. Для них приведение тела в достойный вид было делом чести. Иногда задача была непростой, когда нужно было восстановить лицо, обезображенное сильным ударом, и даже невозможной, если лицо полностью разрушалось, как, например, в случае выстрела в упор из охотничьего ружья.
Такое отношение является частью надлежащей практики и общечеловеческим долгом, о котором напоминает кодекс медицинской деонтологии (статья R.4127-2 кодекса общественного здравоохранения): «Человека следует уважать и после его смерти». В комментариях уточняется следующее: «необходимо действовать в рамках уважения к телу умершего человека и достойно обращаться с ним, особенно в случае проведения патологоанатомического вскрытия». Мои коллеги из разных университетов планируют вступить в общественную дискуссию
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
