поздравляла мужа с первенцем и желала закрепить успех сыном в скором времени. За столом разговоры не умолкали ни на секунду, всем было о чём рассказать и что услышать.
Расставались уже поздно вечером, с мыслями, что стоит почаще собираться вот такой, большой и разношёрстной компанией. У нас остались только наши родные. Мои довольно быстро ушли в отведённые им комнаты — они собирались погостить у нас несколько дней и вдоволь понянчиться с ребёнком. А вот Никитин-старший остался внизу, переместившись за нами на кухню.
Пока я очищала посуду и наполняла посудомоечную машину, Артём пытался укачать проснувшуюся дочь. Этого никто не ожидал, но Всеволод вдруг попросил разрешения подержать малышку на руках. Я даже решила, что ослышалась от усталости, но нет, он вопросительно смотрел именно на меня. За весь вечер это было первое проявление интереса к внучке, остальное время он просто наблюдал, не делая попыток даже подойти к ней.
Взглянув на Артёма, поняла, что только от меня зависит дальнейшее развитие событий, он согласится с любым решением и не станет за него корить. Кивнула, выражая согласие, с пристальным вниманием следя за каждым жестом свёкра, но Мила всё решила за нас: только Всеволод протянул к ней руки, как она закрылась щитом! Это стало первым проявлением её дара после рождения и полной неожиданностью для нас всех. Мы, словно восковые фигуры, застыли каждый в той позе, в которой нас застало это событие. Руки мужа, который продолжал сжимать нашу дочь спокойно проходили сквозь почти незаметный щит, а вот его отец натыкался на ощутимую преграду.
— Отойди от неё, — сквозь зубы вытолкнула слова, хотя мне хотелось зарычать на него.
Подняв руки в знак того, что он чист, Всеволод отошёл от моей дочери и сел на стул.
— Успокойся, я не хотел ничего плохого, — он ещё смеет рот открывать!
Забрала у супруга Милу: мне было необходимо ощутить вес дочери на своих руках и убедиться, что всё действительно в норме. Как только я взяла её на руки, малышка опустила щит. Поцеловав её в лобик, перевела взгляд на свёкра. Артём встал рядом и чуть впереди, словно прикрывая нас.
— Может объяснишься? — предложил отцу. — А то видит Бог, я сейчас на грани того, чтобы выкинуть тебя из нашего дома и больше никогда сюда не впускать.
Впервые слышу, чтобы он говорил таким голосом, даже у меня волоски на теле встали, хотя его негатив был направлен не на меня, и я не видела его лица. Сжатые кулаки и напряжённая спина говорили о том, что он действительно в бешенстве и еле сдерживает себя.
— Слушайте, я действительно не собирался делать что-то, что могло повредить вашей дочери, — успокаивающе заверил нас.
— Тогда что ты собирался сделать? — вычленила для себя главное в его словах.
Полоснув меня недовольным взглядом, Всеволод признался:
— Ничего особенного, хотел лишь убедиться в уровне дара.
— Каким образом? — холодно уточнил Артём, опережая меня.
— Есть артефакт, он единственный в своём роде: по крови носителя может определить уровень дара и его направление. У меня достаточный вес в нашем обществе, что позволило мне договориться с Советом использовать его. Хотя теперь, я вижу, что Милена с пелёнок уже использует силу, что говорит о высоком уровне, хотя щит… Странно, почему именно такой дар достался вашему ребенку, я ожидал чего-то иного…
— Ты. Хотел. Взять. Кровь. Моей. ДОЧЕРИ?! — я его сейчас просто убью!
— Любимая, — свозь шум крови в ушах пробился родной голос, — иди с малышкой наверх, пожалуйста, — попросил Артём.
«Ты уверен» — послала ему мысленный импульс.
«Абсолютно» — получила ответ.
Раз он так просит… Кинув напоследок уничтожающий взгляд на свёкра, обошла стол с другой стороны и поднялась в детскую. Дочь была совершенно спокойна и очень быстро заснула в кроватке. Я же осталась сидеть прямо на полу, рядом с колыбелью, в ожидании мужа. Он не заставил себя долго ждать. Благодаря нашей связи я чувствовала, что он парочку раз хорошенько съездил по морде своему папаше и отправил его восвояси, предварительно пояснив, если тот ещё не понял, что к нашей семье он больше не имеет права приближаться.
— Представь, если бы он действительно провёл тест, — сейчас меня начало нервно потряхивать, когда злость схлынула — пришёл страх.
— Наша малышка просто умничка, если бы не она, мы бы узнали о его поступке, только когда он бы заявился с вестями, что наша дочь Видящая. Я слышал про этот артефакт, он постоянно находится в здании Совета. Даже не хочу думать о том, что это знание могло стать доступно кому-то из семерки, — глухо произнёс мне в макушку так же, как и я, следя за сном нашего чада.
— Я тебя очень люблю, но твой отец… Я не хочу его больше видеть.
— Знаю, милая, пока не решишь обратного — так и будет, — успокоил он.
— А как же дела клана? — забеспокоилась я.
— Я буду продолжать встречаться с ним, если это потребуется, но ты будешь дома, под защитой. Завтра же найду ключницу — пускай повесит защиту на наш дом с ограниченным доступом, давно пора это сделать. А теперь пойдём, тебе стоит успокоиться.
Смотрю на дочь и понимаю — не уйду.
— Не могу, не хочу оставлять её одну.
Молча, понимая, что со мной сейчас творится, муж подошёл к кроватке и осторожно, чтобы Мила не проснулась, взял её на руки, дабы отнести в нашу постель. Признаюсь, я ещё долго не могла заснуть, прислушиваясь к тихому сопению дочки и закрепляя в сознании мысль, что всё хорошо, моей девочке ничего не угрожает. Она рядом, всё хорошо…
ЭПИЛОГ
С того вечера прошло уже больше десяти лет. Сейчас в школе начинаются летние каникулы, и наша кроха уже все уши прожужжала про новый кукольный домик, который дожидается своего часа у дедушки дома.
— Мам, — умоляющим взглядом посмотрела она на меня, — расскажи, как вы с папой полюбили друг друга.
— Дочь, — умилилась этому желанию, — ты уже тысячу раз слышала эту историю, давай лучше выберем какую-нибудь книгу из тех, что тебе привез дядя Стас из своего путешествия, м? — попробовала переключить Милу.
— Нет, не хочу сказку, хочу про то, как вы с папой поженились, — насупилась девочка.
Вот что ты будешь делать с этой капризулей? Вся в папу, если решила что-то — не отступится, пока не получит, любыми средствами. И лучше рассказать сейчас облегчённую, для детских ушей, историю наших отношений, нежели испытывать на себе её бойкот — это у нас
