В общем, ничего примечательного, на первый взгляд. Разве что, овдовев, со своей едой пошла дама не к наместнику, а прямо в королевский дворец. Да не к кому-нибудь. А сразу к жене кронпринца. Интересно, это следствие упорства? Или же было кому-попросить? В любом случае, Либуше приветливо заговорила с просительницей, предлагая ей изложить свою просьбу.
— Мне ничего не надо, Ваше Высочество, — жалобным тоном начала дама. — Поверьте, если бы не нужда, я никогда бы не стала выносить свой позор на люди. Но…
— Бедность — не порок, — поспешила успокоить женщину княжна. Эта фраза, пусть и расхожая, показалась ей самой лучшей в данной ситуации.
— Бедность… — Дама побледнела. — Дело не в бедности. Я получила хорошее приданое и обещала Его Высочеству, что никогда не буду претендовать на какие-то привилегии. Но сейчас, после смерти мужа, так сложилось… Мальчика должен воспитывать его отец.
— Отец? — Подозрительно спросила Либуше. Внутри тревожно зазвенели колокола. Чутье металось, говоря, что женщина врет и не врет одновременно. И отличить ложь от правды было очень сложно.
— Да, — дама покаянно склонила голову. — Вы же понимаете, что мой сын никогда не станет серьезным соперникам за наследство. Заклинаю вас, ваше высочество, ради ваших будущих детей…
Намек был более чем понятен. Не сказать, чтобы Либуше успела так уж близко проникнуться обычаями заксов, чтобы презирать ребенка, рожденного вне брака. Видимо, на то и был весь расчет, подумалось ей. Однако же, и у вендов не приветствовался блуд. Любишь — женись, тем более, боги не возбраняют. Не по чину невеста, бери младшей женой, делов-то. А безродные дети — это, разве что, от хлопки какой, ну, или от полонянки.
Последняя мысль заставила Либуше задуматься еще больше. Если поверить этой самой фру, отец ребенка поступил если не по чести, то по-человечески. Он нашел матери своего ребенка мужа и выплатил тому кару за невестину честь. Обратись вдова к нему по-тихому, разве не помог бы снова?
Дама, вроде бы, не столичная. А в провинции, по словам невесток, можно жизнь безбедно прожить за малую толику того, что тратится придворными в самом Люнборге. Тот же Генрих (ее Генрих — кольнуло ревниво), который, походя, сделал ей драгоценный подарок, наверняка бы не сильно поистратился на содержание ребенка. Так с чего бы матери мальчика теперь, вдруг, рваться на весь мир покаяться в своем грехе?
В общем, чего бы там не удумала вдова, прийти к Либуше было, по мнению княжны, самым глупым из того, что можно было придумать. И это тоже казалось странным. Не стоит, конечно, ожидать, что люди всегда будут поступать исключительно по уму. Даже они с Генрихом, успели наворотить дел, месяцами ходя вокруг да около и не решаясь поговорить начистоту. Но тут — другое, такая откровенная глупость всегда настораживает.
Оставалось только пожалеть, что рядом нет опытного наставника или, на крайний случай, волхва. Но дело, похоже, намечается деликатное. Так что вызывать посольского волхва, даже и тайно, не стоит. Она еще с Велимировым списком не решила, что делать.
Все эти мысли пронеслись в голове Либуше значительно быстрее, чем их получилось бы собрать в слова и фразы. Решившись, княжна сова обратила свое внимание на терпеливо ждущих посетителей.
— Молодой человек знает? — Спросила она фру фон Вильде.
— Да. — Виноватый наклон головы не смог скрыть вызывающего блеска во взгляде. Ну, что ж, поиграем.
— Я посмотрю, что можно будет сделать. — Довольно сухо сообщила Либуше просительнице. — Сами понимаете. Вопрос непростой. Где вы остановились?
Дама назвала постоялый двор. Понятное дело, Либуше понятия не имела, что это за заведение и где находится, но, на всякий случай, кивнула.
— Отлично. Оставьте адрес моему секретарю. В течение, думаю, двух-трех дней вопрос решится, тогда мы пришлем посыльного.
Кивком головы дав понять, что аудиенция закончена, Либуше отпустила просительницу. А сама принялась писать записку. После нескольких попыток, черновики которых были изорваны в мелкие клочки, княжна решительно протянула руку к шнурку звонка и вызвала посыльного.
— Отнеси принцессе Агате, пожалуйста. — Сказала она мальчику, стараясь не показывать лишних эмоций. — Скажи, дело не терпит отлагательств.
Вызвав Любину и попросив, чтобы пока не впускала следующих простелей, Либуше ушла в комнату за кабинетом. Там, поплескав на щеки холодной воды, она задумалась. Во что же ее хотят втянуть? И кто?
Еще раз пересмотрев список, принесенный вендским послом, Либуше снова взялась за перо. В своем письме Велимиру она напомнила, что у него было дело. И если он об этом деле все еще помнит, неплохо было бы ему к ней наведаться. Снова вызвав посыльного, Либуше отправила его в вендское посольство. А сама, успокоившись, велела Любине звать из приемной следующего. Негоже заставлять людей долго ждать. Свои дела можно обдумать на досуге.
Следующих просителей, а их было двое, Либуше выслушала быстро. Правда, помогла мало чем, пообещав разобраться и посмотреть. Мысли никак не хотели собираться, постоянно возвращаясь к странной вдове. И чем больше раз прокручивала Либуше в голове их разговор, тем более подозрительным казалось ей каждое слово.
«Так, остановись!» — Приказала себе княжна, понимая, что так недолго напридумывать всякого-разного. А в конце окажется, то все намного проще. Для начала надо вообще выяснить, какое наследство может светить признанному бастарду в Люнборге. А уже потом — все остальное.
Невестка выслушала Либуше внимательно, как и договаривались, с глазу на глаз. Видимо, настрой княжны был заметен с порога, потому что Агата отпустила секретаря и заперла дверь кабинета, попутно навесив на ручки уже знакомые Либуше побрякушки.
— Ну, рассказывай. — Сказала она просто, присаживаясь напротив невестки. — Что стряслось? Кто тот смертник, что тебя так напугал?
— Почему сразу «смкртник»? — не поняла Либуше.
— Потому, — усмехнулась Агата. — Ну, так что?
Выслушав историю странной просительницы, она только покачала головой. Потом что-то быстро написала на крохотном клочке бумаги (для маговестника) и начала создавать птичку. «На большее моей магии не хватает», — смущенно улыбнулась она, выпуская в форточку крохотную синичку.
Либуше сказала бы, что магии невестки не должно было хватить и на это, но не верить своим глазам повода не было.
— Генриху? — Спросила для порядка, хотя и так была уверена, что именно к нему.
— Не-ет, — мотнула головой Агата, — Генриху при случае сама расскажешь. А вот без Эрика я в это дело лезть не рискну. Потому что, во-первых, я эту вдову совершенно не понимаю. Зачем ей это?
И вот, если рассуждать с точки зрения провинциальной фру, — Агата сделала особое ударение на последних словах, — то незачем. Вот совершенно незачем, понимаешь? От придворной дамы я бы еще могла такого ожидать, но от хуторской вдовы… А, во-вторых, я согласна с тобой, есть тут какой-то подвох.
