Санька нет сестер, даже двоюродных.
– В смысле?
– Это значит, что он единственный ребенок в семье, как и его мать.
– Я и сам догадался, что значит «нет сестер», но Вера сказала… а отец? Я думал, клубы отцу принадлежат.
– А отца нет. Биологически, конечно, есть, как и у всех людей, но на деле – сомнительная история. Слухи разные ходят. Владелица «Розы» – мать Санька. И знаешь, ни у кого просто так клубы не появляются, как по щелчку пальцев. Вчера их нет, а сегодня они есть. Может, у его отца и есть братья-сестры, а у них дети, но вряд ли они знают о существовании Санька. Да и если бы узнали, то вряд ли бы тут же побежали знакомиться с сыном чьей-то там любовницы. Я не знаю, кто Вера на самом деле и зачем наплела про родство с Саньком, но она тебя точно обманывает.
– Я тебе не верю… она не могла…
– Ты всегда можешь узнать у второй стороны, если не веришь в мою логику, – пожал плечами Макар. – Напиши Саньку, спроси. У вас, конечно, какие-то терки с ним, но, думаю, он сможет сказать, есть у него сестра или нет, даже несмотря на то, что вы не в ладах. Только давай с утра, все нормальные люди уже спят. Нам тоже пора. – Будто в подтверждение своих слов, он зевнул.
Прислушиваться к совету друга Илья не стал, просто не смог бы уснуть, терзаясь сомнениями по поводу своей девушки. Да что он вообще знал о Вере? Казалось, что совсем ничего. Крохи, которые она кидала ему, прежде чем снова перевести разговор в нейтральное русло, не толкающее к рассказам о своей жизни. Сколько раз она оставляла его вопросы без ответа? И не счесть. И зачем-то скрывала, что учится в театральном, как будто это было военной тайной. Громов написал Саньку, как только оказался в своей комнате. Церемониться Илья не собирался, поэтому отправил ссылку на страницу Веры и в лоб спросил, знает ли он эту девушку.
Если бы сообщение от Громова пришло на пару-тройку недель пораньше, то Санек просто проигнорировал бы его. Сделал бы вид, что ни Ильи, ни Веры, ни этого сообщения не существует. Но за это время произошло событий больше, чем за весь учебный год. И каждое из них наполняло Санька исключительно негативными эмоциями, которые грозились в любую минуту перелиться через край, просто ждали наиболее подходящего момента. Любую мелочь, например такую, как короткое сообщение от человека, с которым тебя объединяет одна красивая дрянь, умеющая красиво портить людям жизни, не пачкая при этом свои руки.
Сначала его дома встретила разъяренная мать. Для образа каноничной фурии ей не хватало только пары крыльев за спиной и змей вместо волос. Такое поведение матери – крик прямо с порога – ему было не в новинку. Он давно считал ее бесящейся с жиру истеричкой. Отшила отца, запретила им общаться, тащила бизнес на себе, жаловалась, как ей сложно, но все равно не собиралась посвящать сына в свои дела. Случилось очередное весеннее, правда, немного запоздалое, обострение. После посиделок с Ильей в «Розе» Санек вернулся под утро и хотел только спать, а не слушать крики. «Ей бы лечь на недельку, прокапаться», – устало думал Лавров, не смея прервать ее слезно-гневную тираду. На этот раз она узнала, что ее сын в курсе существования своего старшего единокровного брата, узнала о причине расставания с Никой, узнала о девушках в клубах. «Взрослая женщина, а подслушивает, как ребенок», – вздохнул Санек. Крикнула, что продает клубы, на днях подписывает документы. Что он может катиться к своему папаше. Дома ему больше никто не рад, и денег на откуп, если Нике хватит мозгов написать заявление в полицию, она не даст, он может даже на это не рассчитывать. Что она обеспечивала его до совершеннолетия и больше ничем ему не обязана. Санек рассмеялся в ответ, а после молча собрал вещи и уехал к брату. Лавров хотел вернуться, как и всегда, когда мать остынет (это была их не первая и, как ему казалось, точно не последняя ссора), но она успела сменить в квартире замки и перестала отвечать на звонки.
Потом выяснилось, что белобрысой сучке все же хватило мозгов и смелости. Причем на две заявы. Братья никогда до этого не были настолько близки. Теперь же они жили под одной крышей, ощущали в полной мере силу генов их отца и делили одну на двоих ошибку. Справедливость была не на их стороне, но они были готовы сражаться против всего мира. Эта дрянь, решившая поломать им жизни, была хороша во всем, особенно в нервотрепке и подборе грамотных юристов. Но они не собирались от нее отставать. Пара звонков Ильи Александровича отцу, и у них появились хорошие адвокаты и деньги на них. Они готовились подать встречный иск, о клевете. Лавров и Нечаев-младший решили все отрицать – они невиновны, пока обратное не доказано. Лето обещало быть интересным.
Единственным хорошим событием за эти пару недель стала победа в финале, но и его омрачил Михалыч переизбранием капитана команды. Новым стал Макар. Кто бы сомневался, после такого-то блестящего сезона, который он вывез один, будто остальных членов команды на паркете и вовсе не было.
Сообщение от Громова стало последней каплей, и Санек сдал свою бывшую подружку с потрохами. Причины, хитроумный план, переписки, всех участников и соучастников. Он окатил Илью всем, что накопилось у него за это время, хотя желал подпортить жизнь не ему, а Нике. Хотел вывести ее на эмоции накануне сессии и суда. Думал, Ника сдастся, проиграет. Думал, ему полегчает. Ошибся.
Илья напечатал короткое «спасибо», за которым скрывался на самом деле ураган эмоций, и швырнул телефон в стену. Тут же пожалел об этом и понадеялся, что не разбудил Макара и Соню. Кажется, нет, но вот телефон теперь был безнадежно разбит и отказывался включаться, потому Громов сел за компьютер, чтобы завершить очередную, пусть и такую короткую, главу своей жизни под названием «Вера-Ника».
Илья
И как долго ты собиралась меня обманывать?
Вера
Ты о чем?
Илья
И сколько тебе заплатила Ника, чтобы ты начала встречаться со мной?
Вера
Что?
Илья
Вероника, я знаю, что ты прекрасная актриса, но спектакль окончен.
Илья
Можешь наконец-то прекратить играть.
Илья
Ты и сама все прекрасно знаешь.
Илья
Чем дольше ты молчишь, тем больше я убеждаюсь в своей правоте.
Илья
И я только что говорил с твоим «братцем».
Ответа не последовало. Три точки, означавшие, что Вера печатает, то появлялись, то исчезали. Снова и снова. Как будто человек, ставший за такой короткий промежуток времени для Ильи всем миром и за которым он был готов пойти хоть на край света, набирал и тут же стирал сообщение, не в силах подобрать слова и не понимая, что же делать. Оправдаться? Сказать правду? Слезно попросить прощения? Громов снова не выдержал. Сил не хватило, чтобы удержать в себе слова, о которых он наверняка будет потом жалеть. В отличие от собеседницы, ему было что сказать. Возможно, даже слишком много. В порыве ссоры он совсем не думал о последствиях. Не думал о другом человеке. Думал только о себе, о том огне, что сидел внутри и обжигал. Илья больше всего на свете хотел, чтобы прекратило болеть, хотя бы на секунду. И был готов сделать все что угодно, чтобы обратить эти злые языки пламени на другого. Даже если этим другим будет когда-то самый близкий и самый любимый человек.
Илья
И сколько тебе заплатили, чтобы ты спала со мной?
Илья
Оказывается, я чуть ли не каждый день видел эту «платную услугу».
Илья
Скажи честно, ты хоть раз была со мной настоящей?
Вера
Да.
Снова появились три точки. Она что-то печатала, но Илья нажал пару кнопок и еще раз посмотрел на ее последнее сообщение. К сожалению, он больше не верит ни единому ее слову. К счастью, она больше не сможет ему написать.
Илья запустил «Майнкрафт» на плойке. Плюхнулся в кресло-мешок. Создал новый мир. Оказался где-то в биоме ледяных пик. Кажется, такие же сейчас покрывали его сердце после очередного предательства. Последний раз он брал в руки джойстик, когда они играли с Верой. Одна из ледяных пик резко кольнула в сердце. Он побежал вперед по льду в поисках материка и деревьев. Горько усмехнулся. Встретились как-то два игромана – только это не начало глупого несмешного анекдота, а горький кусочек их с Верой жизни, который они прошли вместе. Такой же горький,
