скромницей, Виктор бьет его, а Юрий ругает, я выскальзываю из столовой и направляюсь в ванную с огромной улыбкой на лице.
Не хочу сглазить, но, по-моему, день рождения удался.
Закончив свои дела, я мою руки и замираю, увидев в зеркале отражение Кирилла. Он прислонился к дверной раме, скрестив ноги, и возится с карточкой, которую я сунула ему вместе с карточками других охранников.
— И это все, что я получил за огромный день рождения, ради которого ты чуть не сломала ногу, чтобы я присутствовал?
Я позволила воде капать с моих рук в раковину в течение минуты, затем повернулась к нему лицом, вытирая их полотенцем.
— Эта карточка может означать множество вещей. Используй ее с умом.
— У меня так много карточек. Что, если я потеряю этот особенный подарок на день рождения?
Я усмехаюсь.
— Перестань быть придурком. На самом деле у меня есть другой подарок, но я не могу показать его тебе при всех.
Он поднимает бровь.
— Другой подарок? Где он?
Я прикусываю нижнюю губу, затем расстегиваю брюки. Звук шуршащей одежды настолько усиливается в тишине, что я практически трушу.
Одним движением я спускаю трусы-боксеры так, что он может увидеть черные чернила, обрамленные краснотой, прямо над моей киской.
Кирилл выпрямляется, выражение его лица становится недоуменным, он подходит ко мне, обхватывает меня за бедро и нежно проводит пальцами по русскому слову.
Лучика.
— Черт, — произносит он голосом, полным благоговения. — Когда ты успела это сделать?
— Сегодня утром.
— Когда ты должна была быть с Кариной?
Я киваю.
Он сужает глаза, и его хватка усиливается на моем бедре, его пальцы впиваются в него.
— Нанес ли мужчина чернила на твою кожу, Саша? Позволяла ли ты мужчине смотреть на то, что, блять, мое?
— Нет, ты, пещерный человек. Это была женщина.
— Имя? Данные? Местонахождение?
— Чтобы ты мог доставить ей неприятности? Ни в коем случае. Во всяком случае. Ты не сказал мне, что ты думаешь? Тебе... нравится?
— Я люблю это. Давно следовало выгравировать на тебе мое имя, но это было бы сделано неаккуратно, ножом.
Я закатываю глаза.
— Ты такой романтик.
— Я знаю.
— Это был сарказм.
— Я знаю. — Его взгляд все еще прикован к татуировке, когда он проводит по ней туда-сюда.
Я такая слабачка. Мне пришлось принять три сильных обезболивающих, прежде чем я позволила девушке сделать мне татуировку. Я больше никогда не буду набивать татуировку. Я не могу понять, как Кириллу и остальным удалось нанести изображения карт на свои тела.
— Теперь я хочу увидеть это вблизи и лично, пока буду вытрахивать твои мозги, — он берет меня за руку. — Пойдем.
— Нет, — я пытаюсь вырвать руку и терплю неудачу. — Мы не можем.
— Почему нет?
— У тебя вечеринка, помнишь?
— Тогда вечеринка окончена.
— Кирилл, нет. Все будут такими расстроенными.
— Не моя проблема.
— Ладно, подожди. Подожди! Если ты задержишься хотя бы на два часа, я расскажу о своем настоящем дне рождения.
Он поднимает бровь.
— Один час.
— Полтора.
— Договорились, — Он делает паузу. — Когда твой день рождения?
— Завтра.
— Правда?
Я киваю.
Он лезет в пиджак, потом хватает мою руку и застегивает браслет из нержавеющей стали на моем запястье.
— Как… — Я запнулась.
— Он у меня с прошлого года, и я собирался подарить его тебе только тогда, когда ты скажешь мне свой настоящий день рождения.
— Ты... носил его с собой все это время?
— Возможно.
О, вау. Думаю, мое сердце тает у его ног, пока мы разговариваем.
— На нем выгравирована снайперская винтовка, — я прикасаюсь к выгравированному изображению, а затем задыхаюсь от надписи на русском языке. — И Саша!
— Это также унисекс.
Я обнимаю его.
— Спасибо! Спасибо!
Его рука обхватывает мою спину.
— С днем рождения, solnyshko.
Слезы застилают мне глаза. Я думала, что больше никогда не буду праздновать свой день рождения, но Кирилл доказал мою обратное.
Я хочу отмечать все свои последующие дни рождения рядом с ним.
Глава 20
Кирилл
В моем плане по захвату мира есть заминка.
Она не маленькая и не незначительная, и ее нельзя игнорировать. Проблема, в свою очередь, заключается в решении, которое я должен использовать, чтобы обойти это препятствие.
Прошло шесть месяцев с момента нападения на меня прямо перед поставкой наркотиков, и Хуан больше мне не доверяет. Фактически он запросил другого связного в Братве, и Пахан назначил Игоря.
То, что я получил в картелях, что должно было стать моим билетом на вершину, я должен разделить с Игорем, поскольку он самый старый и мудрый компаньон Сергея.
История Игоря с Братвой в лучшем случае любопытна. Да, он стар, но он служил при двух разных паханах, которые одинаково его любили и ценили.
Кроме того, именно с ним они любят проводить личное время, что, я уверен, он использовал, чтобы придать себе и своей бригаде больше власти.
Не секрет, что он — одна из главных причин, по которой Сергей стал паханом после смерти брата. Он мог бы поставить себя на это место, если бы решил — мой старик и другие проголосовали бы за него, — но Игорь играет в долгую игру.
Выдвигая на эту должность другого Соколова, он исходил из интересов организации, и в результате получил еще один мощный инструмент — Сергея.
Пахан стареет, и он уже не столь проворен, как в молодые годы. Угадайте, с кем он советуется перед принятием решений? С Игорем.
Это тихая сила, которая растет с каждым днем.
Я почти уверен, что он действительно не хочет быть Паханом, так как после смерти Николая он заявил, что не заинтересован в этой должности и предпочитает вместо этого предлагать поддержку.
Сейчас тот же Игорь активно включился в мои дела. Фактически, он занимается моими делами с тех пор, как я вернулся в Нью-Йорк.
Причина этого стала ясна после встречи, которую он организовал для нас обоих у себя дома два дня назад. Внутрь не пускали охранников. Только я и он, а позже присоединился и сам Пахан.
Мы втроем просидели там несколько часов. Они изложили свои условия, а я выдвинул свои.
Это были не просто слова — мы должны были скрепить договор кровью, так что если кто-то
