— Я спрошу сеньору Хуану, хочет ли она видеть вас, — холодно сказала Фелиситат. — Возможно, она не хочет видеть никого.
— Конечно. Я подожду здесь.
Фелиситат вернулась в комнату своей госпожи.
— Сеньора Маргарида хочет видеть вас, — сказала она отнюдь не ободряющим тоном.
— Пошли ее ко мне, Фелиситат, — сказала Хуана. — Я должна сказать ей кое-что.
Когда Маргарида вошла в комнату, повитуха поднялась со стула у кровати.
— Надеюсь, сеньора, я не помешала вам, — сказала придворная дама.
— Нет, — ответила повитуха. — Сейчас мы ждем. Ждем, чтобы последовало еще что-то, так ведь, сеньора?
— Да, — ответила Хуана. — Маргарида, мне не хочется долгого разговора, поэтому буду прямой. Говорила ты принцессе об этом доме и врачах?
У нее снова начались схватки, и она подняла руку, веля Маргариде подождать.
Повитуха утерла пот с ее лица прохладным платком и мягко потерла ей живот.
— Сейчас все будет в порядке.
— Нет, — ответила Маргарида. — Как я могла сказать? Я ничего не знала о них. Это тот дом, куда принесли Арнау…
Она не договорила.
— Этот самый, — сказала Хуана. — Но откуда принцессе известно об этом?
— Не знаю, — ответила Маргарида. — Клянусь, Хуана, я не говорила ей. Пока она не отправила меня сюда, я о нем и не слышала.
Хуана вскрикнула и сделала глубокий вдох.
— Становится хуже, — прошептала она повитухе.
— И отлично, — сказала повитуха. — Сейчас все кончится. Прошу вас, сеньора, — твердо сказала она, направляясь к Маргариде с таким видом, будто собиралась вышвырнуть ее из комнаты, — ее нельзя беспокоить. Ей нужны все ее силы.
— Да будет с тобой Бог, — торопливо пробормотала Маргарида. Поднялась, вышла из комнаты и стала ждать.
Глава пятнадцатая
Свадебные гости с удовольствием набросились на блюда рыбы, запеченной с травами и маслом, или поданной холодной, с пряностями, в уксусе и меде, на груды жареных сардинок с подливками, бобами, овощами в масле, уксусе или с солью, в зависимости от воображения кухарок. Когда первый голод был утолен, музыканты заиграли оживленную танцевальную музыку. Молодые люди подняли Давида; молодые женщины — Бонафилью, и танцы начались.
Исаак был погружен в разговор с Аструхом; Ракель танцевала; Юсуф сидел на месте и медленно разрывал булочку.
— Если не считать еды, — раздался над его ухом полудетский-полумужской голос, — свадьбы скучны, тебе не кажется?
Юсуф повернулся с улыбкой.
— Скучны. Меня зовут Юсуф.
— Я знаю. Все знают, кто ты. Я Абрам Дайот, ученик сеньора Иакова.
— Почему я не встречал тебя раньше? Разве ты живешь не в этом доме? — спросил Юсуф.
— В этом. Ты спишь в моей постели. Учитель отправил меня домой.
— Почему?
— Не знаю. С учителем не поговоришь, но я спросил у сеньоры Руфь, она ответила, что в доме мало места для всех свадебных гостей, но места тут достаточно. Они могли бы отправить меня и слуг на чердак. Дом большой. Думаю, дело в другом, — прошептал он.
— В чем, как думаешь? — тоже шепотом спросил Юсуф.
— По-моему, в этом странном пациенте, которого они взяли. Они не хотели, чтобы я увидел, кто он. Ты его видел?
— Да, — ответил Юсуф.
— Говорят, он какое-то чудовище. Это правда?
— Нет, — сказал Юсуф. — Ничего подобного. Самый обычный человек, — добавил он, надеясь направить разговор в другое русло.
— Как он выглядит?
— У него темные волосы, темная борода. Глаза, думаю, тоже темные. Но поскольку ставни в его комнате закрыты, разглядеть трудно.
— Похож на южанина?
— Пожалуй. Но он не темнее тебя, а по речи не определишь. Говорит он мало, потому что очень болен. Скоро подадут еще еды?
— Только после танцев. Но подождать стоит. Три целиком зажаренных барана, множество блюд птицы в разных соусах, и козленок — я был на кухне, когда там завершали работу. Только не говори никому.
— Не скажу, само собой, — ответил Юсуф. — Пошли, посмотрим, все ли уже готово.
Абрам Дайот встал, распрямив долговязое, тонкое, нескладное тело. Споткнулся о скамью, вылезая из-за нее, и едва не опрокинул кувшин вина, который подхватил сидевший рядом мужчина.
— Этим летом я все расту и расту, — сказал он извиняющимся тоном. — Кажется, никогда не знаю, где мои ноги.
— Я бы хотел бы быть с тебя ростом, — сказал Юсуф, и оба мальчика направились к кухне.
Кухарки кончили разделывать жареного барана, и поданные на столы блюда жареного и тушеного мяса быстро пустели. Слуги сновали туда-сюда, наполняли кувшины вином и несли их к столам вместе с кувшинами воды и холодного мятного напитка для утоления жажды, вызванной пиршеством, танцами, разговорами.
На ступень возле музыкантов поднялся певец, те заиграли мелодию, и он начал петь о радостях брака, вставляя в нее имена брачующейся пары и обстоятельства. Песня становилась все более и более непристойной, Бонафилья покраснела от смущения и смеха, как подобает невесте. Слушатели одобрительно зашумели, и Давид положил ладони ей на руки.
Наконец песня завершилась, со столов убрали и принесли чаши с фруктами — свежими, сушеными в меде или коньяке, а также тарелки с конфетами и громадные блюда с пирожными и тортами. Все блюда были усыпаны приносящим счастье изюмом. Они стояли на столах в таком количестве, что никто не мог пожаловаться, что не может дотянуться до того, что ему нравится.
Пока гости были отвлечены таким образом, к сеньору Иакову подошел слуга и что-то негромко сказал ему на ухо.
— Мордехай, — весело спросил Иаков, — открыт бочонок для тех, кто на кухне? И для музыкантов?
— Да, сеньор, — ответил слуга, — но вас кто-то спрашивает у ворот. Говорит, дело важное.
— Что может быть важнее свадьбы моего брата? — сказал Иаков, выпивший к этому времени больше вина, чем обычно.
— Иаков, — сказал, подавшись вперед, Исаак. — Думаю, какой-то пациент остро нуждается в твоей помощи. Хочешь, пойду я? Я не так много… — Он тактично приумолк. — Я не так много должен здесь делать, как ты. Где Юсуф? Он может пойти со мной.
— Нет, дай мне посмотреть, кто это. Пошли со мной, старый друг. Нам обоим будет полезно слегка размять ноги.
Они пошли следом за слугой к воротам. Это была медленная процессия, нарушаемая оживленными разговорами и громким смехом гостей, мимо которых они проходили.
— Вот этот человек, сеньор, — сказал слуга. — Надеюсь, могу оставить вас с ним, у меня много дел.
