мама и улыбается, то капитан тут же подобрел. Так время незаметно и прошло. Неделя, две, три, месяц. Наступил тёплый май.
Днём Гав трудился на заводе, возвращался с закатом, а когда на небе появлялись первые звёзды тренировал меня до потери пульса. Но хуже всего было то, что он начал меня обучать высвобождению маны, за счёт чего к концу тренировки маны у меня совсем не оставалось и я не мог призвать Мимо для добычи доминант. Операция комарик провалилась. Весь день я помогал маме и копил силы, а вечером тренировка повторялась выжимая меня досуха.
А ещё у нас появилась традиция. Ну как, у нас? У них. Гав поднимался в шесть утра, умывался, завтракал и шел заводить машину, чтобы к семи часам быть на работе. Мама вставала ещё раньше, чтобы собрать капитану поесть, а после садилась на лавочку и ждала, пока он выйдет из дома и пойдёт за ворота. Гав первое время смущался, а после даже стал комплименты ей отвешивать. Так произошло и сегодня.
Я зевнул и, потянувшись, вышел на улицу. Мама выглянула за калитку и проводила уезжающую машину взглядом. Я лишь покачал головой и буркнул себе под нос «детский сад».
— Гарик! Пасуй! — послышался звонкий детский голос.
— Держи! — ответил ему писклявый.
— Удар! Го-о-ол! — заголосил парень и показался в проёме калитки.
Длинный чуб свисал до самых глаз, уши торчат, улыбка до ушей, вскинул руки вверх и умчался дальше.
— Да дурак! Куда ты так пинаешь⁈ А если под машину попадёт? — выпалил пискля.
— Не ссы! Нормально всё будет!
Мама заметила, что я заинтересовался великими футболистами и, подойдя ближе, положила мне руку на плечо.
— Мишуль, иди поиграй с ребятами. Нечего дома сидеть. Побудь хотя бы сегодня обычным ребёнком.
— Обычным? — нахмурился я и, показательно зевнув, направился к калитке, добавив. — Если ты настаиваешь, то кто я такой, чтобы отказываться?
Глава 20
Я выбежал из двора, зыркнул по сторонам и увидел, как вдаль уносится компания из пяти человек. Ну как — уносится? Четверо бежали, весело смеясь и пиная мяч, а позади плёлся толстый пупок и едва дышал. Я рванул вслед за четвёркой, которая скрылась за углом.
Догнал я их, когда парни спускались в овраг, на дне которого разместилось футбольное поле. Длиной метров тридцать, по обе стороны поля в землю вкопаны брёвна, выполняющие роль штанги, а ещё вся трава в центре была вытоптана. Ребята остановились у ворот и стали пинать друг другу мяч.
— Ну, где там Беляш? — спросил лопоухий.
— Сейчас прикатится, — ухмыльнулся длинный и худощавый мальчишка. Со стороны он был похож на жука палочника.
Парням было лет по шесть, может, семь. Но хулиганистая натура была заметна сразу. Лопоухий порылся в кармане, достал смятую пачку папирос и тут же закурил. Курильщик из него был так себе, просто парень красовался перед друзьями и старался всеми силами сдержать рвущийся наружу кашель. Сдержать не удалось.
— Кхе! Кхе! Кхе! — закашлялся лопоухий, выплёвывая густые клубы дыма.
— Зачем ты куришь эту дрянь? — спросил палочник.
— Ничего ты не понимаешь. Маленький ещё, — отмахнулся лопоухий и сделал вторую затяжку, которая зашла ещё хуже первой.
В это время я спустился с пригорка и подбежал к банде.
— Можно с вами поиглать в мяч? — спросил я, уставившись на лопоухого; судя по всему, он у них был главным.
— А тебе сколько лет? — нахмурился лопоухий, так как с виду действительно было не понятно, три мне года или четыре, ведь рос я, как на дрожжах. Да и доминанта мезоморф делала своё дело: на тщедушном теле мышцы начинали постепенно нарастать.
— Пять, — соврал я, чувствуя, что двухлетку тут же развернут и отправят домой.
Лопоухий выдохнул дым вверх, тем самым заставил чёлку колыхаться. Подошел ко мне и посмотрел сверху вниз. Он был выше меня сантиметров на десять, не так уж и много, но зато был значительно тяжелее.
— Чё-то ты мелковат.
— Много болел, — пожал я плечами.
— Ну ладно. Давай с нами. Я Гарик по кличке Крест. — Убрав папиросу в угол рта, лопоухий улыбнулся и протянул мне руку.
— А почему «клест»?
— Ну, типа, крест, крестьянин. Врубаешься? — проговорил Гарик.
— Не влубаюсь, — честно ответил я.
— Да ё-моё. Ну смотри. У меня родители — крестьяне, они фермерством занимаются. У Санёчка, — он кивнул на палочника, — батя на заводе работает. Поэтому и погоняло у него Заводчанин. А это — Рыбак, — Крест пальцем указал на парня, покрытого веснушками, — и Леший, — палец ткнул в сторону четвёртого мальчишки со сбитыми кулаками.
— У него отец лесничий? — догодался я.
— Нет. С чего бы это? Просто он Лёха. Типо Леший. Понял?
— Ага. Влубился, — сказал я, расплывшись в улыбке. Ох уж эта детская логика. — А Беляша вы так зовёте, потому что у него лодители в пекалне лаботают или потому что он жилный?
— Хе-хе. Конечно, потому что жирный, — ухмыльнулся Крест. — А тебя как зовут?
— Михаил, — представился я и пожал руки ребятам.
— Значит будешь Мишка Картавый, — определил палочник, которого звали Саней Заводчанином.
— Палшивая кликуха. Можно мне длугую? — оценил я и посмотрел на Креста.
— Да кликуха и не должна быть хорошей. Она должна отображать всю суть человека! Или хотя бы её часть. А кликуху-то поменяем, если чем-нибудь отличишься. — хмыкнул Гарик. — Вот у нас в банде есть Толик Грязнотрусов, думаю, понятно почему он такое погоняло получил. — Лопоухий улыбнулся и продемонстрировал дыру в верхнем ряду зубов.
— О! Смотрите. Беляш катится! — закричал Леший и мы посмотрели на вершину оврага.
Всё случилось именно так, как сказал Леший. Толстяк сперва аккуратно спускался, потом оступился и покатился вниз, проклиная весь свет. Компания лишь ухмыльнулась и покачала головами. Судя по всему, Беляш падает так не в первый раз.
— Ладно, раз все в сборе, то давайте делиться на команды. Ты, Леший, кого берёшь? — спросил Крест.
Выбирали по очереди. Леший взял в команду палочника, Крест — Рыбака. А когда выбор свёлся до меня и Беляша, Леший долго не думал, а взял Беляша.
— Ладно, Картавый. Ты в моей команде. Давай. Покажи, на что
