душа расколота на множество осколков, ту, которая возродит любовь и преданность, радость и счастье. Даруй ему надежду. Воссоздай из пепла ту, что займет его мысли и сердце, станет единственным пристанищем. Воссоздай ту, что сможет обуздать ураган тоски, который бушует в душе Мулцибе́ра. Своим единственным желанием нарекаю себя на вечную службу тебе по ту сторону Забвения. Своим желанием я нарекаю себя пойти на зов Смерти, когда та придет.
Ветер, затихший на мгновение, с новой силой принялся завывать со всех сторон. Его щит начал трескаться от напора магии, которая шла из нутра Высших: изумрудная – Алке́сты, оранжевая – Ве́даса. Их силы соединялись с моей, которая едва теплилась, но теперь разгоралась с каждым мгновением все сильнее. Порыв ветра подхватил меня и приподнял над землей, заставляя разжать окровавленную ладонь. Я прикрыла глаза и почувствовала прилив сил, который не испытывала вот уже несколько лет. Тело окуталось белоснежной дымкой, извиваясь, устремляясь ввысь, к звездам. Меня будто резко дернули за крючок, который торчал в душе, заставляя распахнуть глаза. И я послушалась. Не смогла сдержать слез, когда увидела, как ярко светили звезды, которые подпитывала моя магия. Белоснежной стрелой непрожитые годы устремились туда, где находилось Царство бога смерти, который ни на миг не переставал наблюдать за своими детьми, выбравшими жизнь. Небосвод вспыхнул, осветив поляну алым светом.
Жертва была принята. Желание было услышано.
Тело плавно опустилось на землю. Алке́ста, не сдержав стона облегчения, обхватила меня и крепко прижала к себе, разрыдавшись. Ее плечи подрагивали, слезы текли по лицу. Дождь перестал лить, оставив после себя размытую землю и запах свежести, витавший в воздухе. Аромат надежды, очищения, возрождения. Мы сидели на холодной земле, обнявшись, пока солнце не начало восходить. Первые лучи соскользнули по верхушкам деревьев, пробуждая птиц, чье пение начало доноситься со всех сторон, вселяя в душу спокойствие. Алке́ста была похожа на куклу, лишенную эмоций. Ее взгляд блуждал по моему лицу, силясь понять, сколько осталось, прежде чем душа вернется к отцу. Я разомкнула объятия и, не успев встать, почувствовала железную хватку сестры на своем запястье.
– Куда ты?
– Мне пора возвращаться домой.
– Но ты так слаба…
Я улыбнулась девушке и провела ладонью по ее щеке, вытирая скатившуюся слезу.
– Я никогда не чувствовала себя такой живой, как сейчас. Мне правда пора. Скоро все начнут просыпаться и спохватятся, что меня нет в комнате.
– Береги себя.
Всхлипнув, она порывисто развернулась и обхватила руками шею Ве́даса, который все это время сидел позади нее, подобно верному псу, охраняющему свою хозяйку. Подхватив девушку на руки, джинн притянул банши ближе и положил ее голову себе на плечо. Его движения были осторожны, а качания полны нежности и невысказанной любви. Я мысленно поблагодарила отца, что послал сестре такого ангела-хранителя, как Ве́дас, который сможет защитить Алке́сту от любых невзгод. Он умел слушать и слышать, проживал боль девушки как свою.
Отвернувшись, я закрыла у себя в душе это воспоминание, которое служило мне маяком в темноте. Именно такой любви желала Мулцибе́ру – всепоглощающей, когда стираются все грани и строится свой мир, где не существует никого, кроме двух сердец, что бьются в унисон.
С того момента каждый год проживала в томительном ожидании, что вот-вот мое желание исполнится и я смогу вернуться к семье. Но время неумолимо бежало, оставляя после себя горький вкус отчаяния.
Я не была готова к тому, что увижу Клерса, несшего на плечах Касандру. Ее тело, в котором едва теплилась жизнь, готово было рассыпаться в прах.
Стук в дверь отвлек от мыслей. Едва поднявшись с кровати, тыльной стороной ладони вытерла следы от слез и пошла открывать. На пороге стоял Клерс, нервно перестукивая копытами. Я молча отошла в сторону и пропустила сатира в комнату. Тот замешкался, но вошел и, забравшись на кровать, замер.
– Расскажи мне. Расскажи все, иначе я сойду с ума, – хрипло произнес он.
Я закрыла дверь на щеколду, присела рядом с Клерсом, почувствовав яркий запах вина. По его красным глазам и трясущимся рукам поняла, что он пил всю ночь.
– Кто ты, Джойс?
– …Жизнь, которая захотела просуществовать последнюю реинкарнацию, исполнив чье-то заветное желание.
Сатир всматривался в окно, наблюдая за тем, как птицы перелетают с одной ветки на другую. Его губы были плотно сжаты, руки скреплены в замок, но все равно заметно подрагивали. Клерс долго молчал, нервно перебирая пальцами, словно пытался осознать сказанные мною слова.
– Мне сегодня снилась твоя сестра, – повернув голову, он сгорбился и прикрыл глаза, – прошу, скажи, что схожу с ума. Что это последняя стадия болезни. Просто скажи это, чтобы не мучился и смиренно принял свою судьбу. Завтра мне исполнится тридцать лет и… и я боюсь, Джойс, что станет после. Я готов умереть, но предпочту сделать это быстро, глядя в глаза палачу, чем годами лежать, привязанным к кровати, и понимать, что жизнь оборвалась…
Слова сатира звучали подобно исповеди, которую он твердил каждый день, каждый час, готовя себя к неизбежному.
– Ты не сходишь с ума, Клерс, это все взаправду. – Я прикоснулась к руке сатира, думая, что он отдернет ее, но тот схватился за мои пальцы, сжав до боли. – Ты сказал, что видел сестру во сне. Что она хотела?
– Она лишь сказала, что ее жертва не должна быть напрасна.
Я нахмурилась, не понимая смысла слов.
– Тот туман… Что это было?
– Часть души бога смерти, которые он даровал своим дочерям перед тем, как стать ничем и всем сразу. Он стал Забвением, пристанищем для потерянных душ, что не смогли найти покой ни на земле, ни на небесах. Туман, который ты видел, позволяет освободить их. Души, страдания которых впитал в себя Мулцибе́р, вселились в него и отравляли своей злостью и ненавистью ко всему живому. Змея, родившаяся из нутра Касандры, – результат связи Жизни и Смерти. Существо появляется, когда кто-то, в чьих жилах течет магия создателей, пытается влезть в естественный процесс и повернуть его вспять. Касандра освободила душу призрака, который вопреки всем законам смог добраться до феи и попросить о помощи. Он не должен был ее найти.
– Но как тогда нашел?
– Ему помогли. Кто-то хотел, чтобы Мулцибе́р и Касандра никогда не встретились. Умерли раньше предначертанного времени.
Вопрос повис в воздухе. Я лишь устало вздохнула и легла на кровать, укрывшись одеялом. Была так обессилена, что не смогла скрыть этого от сатира, который сидел неподвижно и продолжал смотреть в окно.
– Что же нам делать, Джойс?
– Я не знаю… не знаю.
Августин
