— Ещё раз вякнешь и я уже не смогу сдержать слово, данное Шакко. Я сам убью тебя, хинин, — процедил Сэтору.
— Убьете его и даже не дадите послушать о моем плане? Не дадите в полной мере насладиться последними минутами убийцы моего отца? — промурлыкала Шакко. — Это будет жестоко, господин Мацуда.
— Я всё же надеюсь, что вы примете мой подарок, госпожа Шакко. В этом случае я обязуюсь сдержаться и предоставить всю сладость мести вам…
Шакко обворожительно улыбнулась и поклонилась. Она застыла в поклоне, убрав с шеи волосы. Сэтору взял с красного бархата ожерелье, отдал шкатулку подручному и неторопливо щелкнул замком. Шакко встала, тряхнула волосами и, должен признаться, что изумруды как нельзя лучше подходили к зеленым глазам Шакко.
— Прекрасно. Просто прекрасно, — выдал нечто похожее на улыбку Сэтору.
— Благодарю вас, господин Мацуда. Это ожерелье будет всегда напоминать мне о самой великой победе в моей жизни! — с жаром воскликнула Шакко и повернулась ко мне. — Ну что, Изаму-кун, готов услышать про маленькую девочку, которую ты лишил детства?
Сэтору с легким поклоном сделал приглашающий жест рукой:
— Всё в вашей власти, госпожа Шакко. Я тоже с удовольствием послушаю. Ведь мы с вами оба лишились отцов, а значит родственные души.
О как… Похоже, что пришло время охуительных историй…
Если бы я мог, то уселся бы в кресло, взял терпкий кофе и потихонечку потягивал бы его, слушая о том, почему скоро должен буду отправиться кормить рыб. Увы, вместо этого должен висеть, слушая, как скрипят суставы. Оммёдо не дали сделать наручники. Похоже, что это тот самый магический металл, блокирующий боевые меридианы. При всём при этом очень зачесался нос. Он всегда чешется, когда нет возможности его почесать…
Шакко тем временем подошла к краю пристани и остановилась, скрестив руки на груди. На той самой груди, которую я недавно мял и целовал.
— Маленькая девочка с мамой и папой жили на западе острова Хонсю. Это была обычная семья с необычной историей — они все были кицунэ…
Шакко обернулась вокруг себя. Всего мгновение, но из рыжих волос вырвались большие волосатые уши, а из-под юбки сзади огненным всполохом взметнулся пушистый хвост. Она взяла в руки пульт управления краном. Нажала на подъем, на спуск. Убедилась, что я хорошо скольжу как вниз, так и вверх, и продолжила:
— И так получилось, что на острове не стало работы для папы-кицунэ. Он отправился на заработки в Токио. Мама и папа рассудили, что в большом городе больше работы. Со временем папа хотел перевезти в Токио свою семью… Но злая судьба не отступала от папы-кицунэ и в Токио. В первый же день на него напали якудза, избили и отобрали все деньги. Кое-как он добрел до лавки добрых тануки. В лавке его приняли, выходили, даже дали работу. Папа-кицунэ был очень рад. Он начал работать на совесть. Не чурался любой грязной работы и всегда благодарил хозяев за доброту…
Вроде бы я где-то это уже слышал. Неужели идет пересказ, только другими словами?
— Мама и дочка оставались жить на западе острова Хонсю. Мама стирала и убирала для господ, а дочка лазила по горам и собирала редкие травы для старого аптекаря. А потом, в один ужасный день, мама-кицунэ не смогла выйти на работу. Страшная болезнь приковала её к постели. Старый аптекарь сказал, что нужны большие деньги на операцию. Дочка передала эту новость отцу, а тот пообещал найти деньги. И он нашел, половину он занял у якудзы, потому что больше негде было брать, а за другую половину отдал себя в рабство на два года. Он должен был отработать на стройке, чтобы полностью вернуть долг…
Сэтору прыснул, как будто с трудом сдерживал смех. Шакко взглянула на него, но тот только помахал рукой и сделал вид, что закашлялся.
— Папа-кицунэ сделал всё возможное, чтобы достать деньги. Он передал их доверенному лицу, но… Тот исчез с деньгами. А папа… Папу взяли в рабство. Без связи с родными, без возможности выйти со стройки, без возможности передать весточку… Всё это девочка-кицунэ узнала уже позже… Гораздо позже смерти мамы-кицунэ, которая так и не получила денег. Которой так и не сделали операцию.
В голосе Шакко послышались слезы, но она встряхнула головой и заставила себя продолжать:
— Дочка кое-как смогла похоронить маму-кицунэ и отправилась искать папу-кицунэ в большой город. Увы, Токио не место для одиноких девочек, у которых только-только начала расти грудь. Чтобы выжить, дочке-кицунэ пришлось воровать. А когда нет опыта воровства, то в один прекрасный день попадаешь в полицию. Вот и девочке-кицунэ было суждено попасть в полицейский отдел. Ей повезло попасть к старшему комиссару Мацуде…
Повезло? Ну ни хрена же себе — везение…
— Да-да, это был отец Сэтору, — отозвалась Шакко на моё хмыканье. — Я знаю, что ты, мерзкий хинин, ненавидел его за то, что он был справедлив и бескорыстен. Ненавидел за то, что он много работал и многого добился в жизни. Ты, сраный якудза, даже не знал, сколько он для меня сделал, а позволяешь себе хмыкать!
— Шакко, лучше вернись к сказочке. Мне же интересно — чем там всё кончится, — вздохнул я, глядя, как в руке девушки появляется синее пламя.
А что? Метнет ещё и тогда я не узнаю финала этой потрясающей трагедии.
— Ладно, продолжим, — со вздохом сказала Шакко. — Комиссар Мацуда был очень добр к девочке. На время он приказал хозяйке дома удовольствий взять девочку под своё крыло, строго-настрого запретив продавать девочку даже самым дорогим клиентам. Он попытался найти следы отца девочки-кицунэ, но вскоре обнаружил, что тех добрых тануки, которые приютили её отца, казнили якудза из клана Хаганеноцуме-кай. Следы же папы-кицунэ пропали… Но комиссар Мацуда сказал девочке, чтобы она ни в коем случае не отчаивалась и сказал, что бросит все силы на поиски её папы-кицунэ…
Я уже понял, чем закончится всё дело. Понял, что девчонке нассали в уши, а теперь она спустит всех собак на меня. Ведь, если я правильно помню рассказ Киоси, её отца убил кто-то из якудза. А кто удобный для устранения якудза? Только ваш непокорный слуга! И грохнет она меня вскоре, уверенная, что мстит за отца.
Сэтору снова всхлипнул. Он вздохнул и помотал головой, показывая Шакко продолжать. Даже несуществующую слезинку смахнул, гаденыш!
— Господин Мацуда был так добр к девочке-кицунэ… Он поддерживал её во всем, и она… В благодарность она даже подарила ему самое дорогое… И он всё-таки смог найти её отца. Правда, было уже поздно. Папу-кицунэ убил молодой якудза три года назад. Это было его первое убийство. Убийство, которым он ознаменовал вхождение в клан. Так сказал господин Мацуда, когда рассказывал девочке-кицунэ о судьбе её папы. И тогда господин Мацуда сказал, что этот самый якудза учится в третьем классе старшей школы Сайконогакко… Он даже показал фотографии этого самого якудзы…
Так я и думал. Старый извращенец мало того, что потрахивал малолетку, пока делал вид, что искал её отца, так ещё свалил все шишки на меня. Я бросил взгляд на Сэтору. Он улыбался!
