ее видела?
— Нет. — Она сняла шлем. — Я обыскала весь парк, когда ждала ее. Я даже не знала, что ее машина здесь.
— Ты видела кого-нибудь подозрительного?
Она приподняла бровь.
— Опиши подозрительных.
— Иностранцев. Сицилийцы, мудаки в костюмах и галстуках, которые ходят вокруг и ведут себя так, будто им принадлежит этот гребаный воздух, которым ты дышишь.
— О. — Она слезла с мотоцикла. — Я точно не видела таких вокруг. Я бы заметила.
— Господи! — Я хлопнул по задней части Ауди Сиенны. Разочарование, паника, беспокойство — эта ядовитая смесь дурманила мне голову. Я осмотрел парк. — Если бы Сиенна была здесь, кто-нибудь бы ее увидел. — С ее огненно-рыжими волосами и красотой эпохи Возрождения я сильно сомневался, что кто-то мог ее не заметить. — Сайлас, вы с Клео идите налево. Мы со Спенсером начнем с этой стороны. Поспрашивайте вокруг. Узнайте, не видел ли ее кто-нибудь.
Спенсер трусцой побежал к ближайшей группе людей, а я просто стоял там. Внезапно я, блядь, не мог пошевелиться. Когда я смотрел на толпы людей — семьи, дети, молодежь — страх скользнул по моему позвоночнику и обхватил мою грудь, сжимая и утяжеляя ее.
Если бы с Сиенной что-то случилось, если бы ей причинили какой-либо вред… меня ждал бы мой собственный маленький уголок в аду.
И я бы пошел туда добровольно.
ГЛАВА 24
Сиенна
Мое лицо горело.
У меня была самая ужасная чертова головная боль в моей жизни, боль отдавалась в черепе, из-за чего мне было очень трудно думать.
Я хотела было поднять руки и потереть виски, когда поняла, что мои руки связаны передо мной. Я открыла глаза, и адреналин хлынул в мои вены, разгоняя кровь.
Мой нос пульсировал, боль отдавала в скулы. Мой правый глаз казался меньше другого, и не было ни одного сантиметра моего лица, который бы не болел.
В панике я приподнялась на локтях и обвела взглядом пустую комнату. Здесь не было ничего, кроме бледно-голубых стен и хрустальной люстры, свисающей с потолка. Комната была совсем не знакомой, и ужас пронзил мою грудь. Что-то было не так. Я чувствовала это в своих костях, как мое тело дрожит от страха.
— Наконец-то.
— О Боже! — Я вскрикнула и закрыла глаза; мое сердце застряло в горле. — Окли. — Я выдохнула, увидев его сидящим на полу и прислонившимся к стене напротив меня. — Где мы?
— Когда твоя мама — самый богатый риелтор в городе, у тебя есть доступ ко множеству гребаных мест.
Положив одну руку на колено, он другой потер макушку, взад и вперед.
— Мне жаль насчет твоего носа.
— Что… что случилось?
— Я не хотел этого делать. — Он фыркнул, его глаза покраснели, а выражение лица стало болезненным. — Я не хотел причинить тебе боль.
Я сглотнула, мой мозг все еще пытался понять, что происходит.
— Окли, развяжи меня, пожалуйста.
— Мне жаль, Светлячок. — Его голос дрожал, щеки раскраснелись и были покрыты слезами. — Я не знал, что еще можно сделать.
— О чем ты говоришь?
— Ты. Я не могу перестать думать о тебе, Сиенна. — Он стучал кулаками по черепу, стиснув челюсти. — Ты в моей гребаной голове двадцать четыре часа в сутки, и это сводит меня с ума.
Святое дерьмо. Этого не может быть.
Я маневрировала своими связанными ногами и села, прислонившись спиной к стене. Паника сдавила мои легкие, и я едва могла дышать.
— Окли, какого черта ты делаешь?
Слезы текли по его щекам, а в глазах вспыхнул гнев.
— Я просто хотел, чтобы между нами все вернулось на круги своя. Просто хотел, чтобы ты вернулась.
— Так ты похитил меня? — огрызнулась я, дергаясь от веревки, которой он обвязал мои запястья.
— Нет. Нет. Я не похищал тебя. Просто хотел поговорить, но ты не слушала. Ты ни хрена не слушала. Поэтому я… я… черт возьми. — Он втянул нижнюю губу в рот и вскочил на ноги. — Я просто хотел, блядь, поговорить.
Я попыталась прижаться к стене, подтянув колени и наклонившись в сторону.
— Ты не хотела слушать, и я подумал… я подумал, что могу привести тебя сюда, заставить тебя потратить пять гребаных минут и просто выслушать меня.
— Окли, отпусти меня. — Я сдерживала слезы, страх когтями впивался в мой позвоночник. — Развяжи меня, пожалуйста.
— Нет. — Он маниакально покачал головой. — Нет. Нет, пока ты не выслушаешь меня. Пока ты не позволишь мне все объяснить и не дашь мне шанс все исправить.
— Единственный способ исправить ситуацию — это развязать меня. Боже мой, Окли, это безумие.
— Заткнись! И просто, блядь, послушай меня.
Мои глаза наполнились слезами, и я изо всех сил старалась не заплакать. Но мне было чертовски страшно. Окли сошел с ума. То, как он вышагивал, проводил рукой по волосам каждые пять секунд, и не мог удержать взгляд на одном месте — он сходил с ума. Он был совершенно непредсказуем, и я понятия не имела, что сейчас произойдет.
Он остановился передо мной, опустив глаза на деревянный пол, положив руки на бедра.
— Я не собираюсь причинять тебе боль, Сиенна. Я люблю тебя. — Его дикий взгляд встретился с моим. — Я чертовски люблю тебя и хочу тебя вернуть.
— Окли…
— Почему ты это сделала?
Слеза скатилась по моей щеке, кожа была липкой и ледяной.
— Зачем ты трахалась с ним?
— Окли, пожалуйста. — Я подавила всхлип, пытаясь смотреть ему в глаза, не съеживаясь.
Он присел передо мной, склонив голову набок.
— Почему ты трахнула его, Светлячок?
Я прикусила губу и слегка покачала головой, не в силах ответить. Мои мысли, мое тело, все было парализовано страхом.
— Ты моя. Ты моя девочка. — Он протянул руку, чтобы коснуться моего лица, но я отпрянула, и с моих губ сорвался тихий стон. — Ты все еще любишь меня, не так ли?
Я закрыла глаза, не в силах смотреть на него и на безумие, которое превратило его карие глаза в черные.
— Разве нет? — Он огрызнулся и схватил меня за лицо, больно впиваясь пальцами в мои щеки. — Ты все еще любишь меня!
Мое тело дрожало, когда я плакала.
— Посмотри на меня.
Я вздрогнула.
— Окли, пожалуйста.
— Я сказал, блядь, посмотри на меня! — Он заорал, схватив мою голову обеими руками, приблизив свое лицо к моему. — Вот что ты делаешь со мной, — прорычал он. — Ты сводишь меня с ума, черт возьми.
— Это не ты, — умоляла я между рыданиями. — Это не ты, Окли. Ты же не хочешь причинить мне боль.
— Конечно, я не
