а не…
Ты не умрёшь.
– Не из-за любви, – быстро сказал Джек. – Я же говорил, что от любви нельзя умереть, это не диагноз.
Морщинка стала чуть глубже.
– Это значит, что мне безопасно в тебя влюбиться?
Джек не успел ответить. Не успел улыбнуться, понять своё отношение к такой перспективе или просто вздохнуть, как Эри скривилась, будто съела кислый лимон, и ответила раньше него:
– Но я всё равно не хочу.
– Что не хочешь?
– Не хочу в тебя влюбляться.
Наваждение прошло. Джек выпрямился и устало закатил глаза.
– Не хочешь – не надо. Пойду проверю, как там суп.
Не глядя на остальных, он отправился на кухню, где недавно скрылся хозяин трактира. Размером она была немногим больше кладовой. По требованию осторожного Мильхора здесь тоже было темно: только в железной сетке под столом тлели угли. Над ними в специальном отверстии в столешнице лежал раскалённый кирпич, а на нём дымился чугунный котёл. Старик в засаленном переднике смахнул ножом с доски мелко порубленные коренья и тем же ножом помешал кипящую похлёбку.
Джек плохо разбирался в травах и пряностях. Он бы не отличил розмарин от тимьяна, а вкус всех видов перца считал одинаковым – просто острым. Зато Джек понимал язык тела. То, как хозяин вздрогнул и как сжали поварёшку его узловатые пальцы, какой кульбит совершил его выступающий кадык. В каждой шутке, как говорится… Невольно в мыслях закрутился сюжет «Сказки об отравленном супе».
– Что ты задумал? – спросил Джек.
– Угощение для гостей почти готово. – Старик отступил на шаг. – Вот, поглядите.
Он снял с крючка над головой условно чистую деревянную поварёшку и зачерпнул немного юшки. Понюхал, макнул туда кончик языка и почмокал.
– Сдаётся, подсолить ещё надо.
Хозяин ткнул поварёшкой в Джека, и он невольно шагнул вперёд, чтобы заглянуть в подозрительный котёл. Может, ошибся всё-таки? Джек надеялся на это, ведь аромат стоял волшебный. Радостное урчание в желудке прервал удар поварёшкой чуть ниже виска. Второй раз за ночь в глазах потемнело. Джек замахал руками, пытаясь схватиться за воздух, но старик навалился на него и сбил с ног. Под нажимом острого колена, кажется, хрустнуло ребро.
– Мы не тронем тебя! – прохрипел Джек. – Мы…
Мы не враги тебе, а совсем наоборот. Пальцы сдавили горло, в кожу впились отросшие ногти.
– Я узнал вас, – послышался трескучий шёпот. – Вы помышляете заговор против верховного судьи. А я не позволю навредить…
Дальше они сражались молча. Из звуков осталось только бульканье горячего супа где-то наверху. От стола шёл жар. Сквозь тошнотворный туман Джек видел перед собой глаза старика: широко раскрытые, горящие безграничной ненавистью. Так выдрессированный пёс сжимает зубы на горле врага хозяина, сжимает до последнего вздоха – жертвы или же своего. От одежды старика в равной степени несло перцем и потом, мучительно хотелось откашляться. Или хотя бы вздохнуть. Всё продолжалось секунды, но позже, в воспоминаниях, они растянутся до бесконечности.
Джек дёрнулся. Качнувшись на нём, старик ударил плечом ножку стола, и тот зашатался. К звуку бульканья добавился ещё один – с похожим юла завершает своё вращение. Кипящий суп в почти круглом котле, если перевернётся – конец обоим, есть там яд или нет.
Под котлом кирпич. Под кирпичом, где-то совсем рядом…
Стиснув зубы, Джек сунул руку в железную сетку и сжал кулак с углями. Он впечатал тлеющее оранжево-чёрное месиво в лицо старика, и яростный вопль сотряс стены. Хватка ослабла. Джек сбросил противника в другую сторону, подальше от стола. «Юла» успокоилась. Снова стало тихо.
Джек откатился и остался лежать на животе. Рука почти не болела. Может, после огня фуока другой ей был не страшен. А может, Джек просто умер, так ведь сразу и не поймёшь.
Лёжа с закрытыми глазами, он слушал, как туда и обратно проскрипела дверь. Шорох одежды, шаги, неясный возглас.
– Нашёл себе соперника по силам, северянин? – Мильхор легко пнул его в бок носком ботинка. – Вставай, надо уходить.
– Он жив? – Джек не пошевелился.
– Нет.
– Я не хотел.
– Да всё равно. Вставай. Или ждёшь, чтобы сюда вошли девушки и подняли визг?
Мильхор явно недооценивал их девушек, но спорить Джеку сейчас не хотелось. Он медленно поднялся на четвереньки и скосил взгляд. Только что крепкий и подвижный для своего возраста, старик лежал на полу сломанной куклой. Волосы скрывали его лицо. Это хорошо… то есть так было легче.
– Он хотел защитить Морна от нас, – прохрипел Джек. Он не пытался оправдаться, но почему-то хотел объясниться с Мильхором, хотя тому и было всё равно.
– Естественно.
– Почему? – Джек не возражал, когда его схватили под мышки и поставили на ноги. – Посмотри на него, посмотри вокруг. Я думал, что сброд…
– Думал, что все мечтают свергнуть власть? – Мильхор встряхнул его, проверяя на прочность.
– А разве людям не хочется жить лучше?
Наследный принц выдавил подобие усмешки.
– Сначала они должны поверить, что живут плохо.
* * *
Мильхор был сыном предыдущего верховного судьи, почившего год назад, и внуком верховного судьи. С детства он жил во дворце и получал соответственное воспитание: учился (и научился, как видно) сражаться, одинаково хорошо умел вести войну и себя в обществе.
Он всякое пережил. Назывался наследным, но звучало это глумливо, потому как титул семьи он не получил. Глав всех восьми провинций назначал верховный судья, и в своё время Морн почему-то выбрал другого. Мильхору не досталась невеста, в которую он по всем признакам был влюблён. Теперь на него охотились за измену.
И всё-таки жизнь не подготовила его ко встрече с Фред.
– А почему ты принц?
– Давняя традиция.
– Насколько давняя?
– Много веков назад никаких судей не было, а Южными Землями правил единый король. С тех времён названия и сохранились, теперь это просто слова.
– В других провинциях тоже есть принцы и принцессы, я правильно понимаю? Так называются дети нынешнего судьи, правят они или нет, бывшего судьи, всех судей до этого, ну и потомки древних королей, да?
– Да.
– А вот Эри тоже принцесса, но из столицы, и вообще, официально племянница самого тёмного властелина. Она по статусу выше тебя получается? И Джек, раз он её муж, тоже?
Если собрать весь песок в пустыне, заключить его в гигантские стеклянные часы и представить верхний резервуар безграничным терпением Мильхора, то он стремительно опустошался. Впрочем, собеседница этого не замечала.
– А ты правда собирался жениться на Эри, чтобы организовать переворот и захватить власть?
Тут и принцесса заинтересовалась, количество обращённых к Мильхору любопытных взглядов удвоилось.
– Собирался. Но вас, Эрисфея, это бы не коснулось. – Мильхор почтительно
