Что, трудно подвинуться? – грубо спросил кто-то за спиной Василисы. Она обернулась и посторонилась, пропуская мужика на велосипеде, везущего на руле маленького ребёнка. Жаль, он быстро укатил и не услышал, как Василиса пожелала ему кувыркнуться в воду.
И тут же её сильно толкнули в плечо. Беременная жена того самого велосипедиста важно вышагивала по настилу, глядя в смартфон. Жутко гордая тем, что все встречные мужчины уступают ей дорогу и даже оборачиваются. Ещё бы – топает, виляя бёдрами, вся такая с распущенными волосами и в лёгком платьице, коротком настолько, что из-под подола при каждом шаге выглядывали розовые трусы.
Василиса сначала хотела и ей чего-нибудь пожелать, но, рассмотрев как следует внешний вид дамочки на сносях, просто усмехнулась.
Набережная растянулась на пару километров, и Василиса прошла её всю туда и обратно. И специально упёрлась вытянутыми руками в ограждение, когда в поле зрения снова показался грубиян-велосипедист, упорно делая вид, что не видит его и не слышит приказа убраться с дороги. Так ему и пришлось свернуть, чуть не сбив собственную жёнушку. Ещё и Изюм их облаял. Умничка.
Василиса посмотрела на часы. Наверное, и у отца рабочий день уже закончился. Пора бы и домой.
– А, привет ещё раз.
На настил сошла Зоя, за ней – Гаврил. Видимо, смена закончилась, и они закрыли «Подсолнух». Зоя только что была стильной и элегантной в своей униформе, а теперь смотрелась как мешок из-под картошки, надетый на трухлявый пень. Неужели это жуткое коричневое платье в оранжевую клетку она сшила сама? Быть не может. Его лет сорок назад сшил портной-дальтоник, пятый год не выходящий из запоя. А тех, кто произвёл такую чудовищную ткань, надо призвать к ответу.
– Ты домой? – глуповато спросила Зоя. – А мы вот вышли проветриться.
Василиса натянуто улыбнулась и кивнула. И тут почувствовала, что выпитый чай стал просить выхода.
– Слушайте, посмотрите за Изюмом, а я пока… – Ну не при Гавриле же это произносить.
– Да, давай, – Зоя понимающе кивнула и взяла поводок. Одевается она отвратительно, но в сообразительности и чувстве такта ей не откажешь.
Василиса помчалась вверх по пологому откосу, где за сосенками прятались синие кабинки. Спускаться назад из-за ноги быстро не получалось. Дохромала до половины откоса, а дальше всё пошло как в замедленной съёмке.
Вода искрится на солнце, волны тянут и колышат круглые листья с белыми кувшинками. И вдруг раздаётся визг – по настилу с грохотом несётся квадрацикл, новые доски трещат, люди кричат, расступаются, спрыгивают и падают прямо в воду.
Беременная ловко отпрыгивает, демонстрируя всем розовое бельё. Её муженёк на велике кувырком летит с настила. Хорошо, что малыш успел слезть, и мамаша его оттащила с пути квадрацикла.
Гаврил оборачивается, потом хватает Изюма и бросает в сторону, за псом летит Зоя в своём ужасном платье, надувшемся, как парус. Сам Гаврил успевает отскочить только в последний момент.
Квадрацикл, ломая доски, катит дальше. Люди отскакивают, роняют вещи, которые тут же давит жуткая машина, отталкивают детей, кричат и оборачиваются.
Девица, что сидит позади водителя в шлеме, визжит от восторга, её синие волосы развеваются, ляжки в минимальных шортиках трясутся. На одной татуировка с каллиграфиеской надписью.
Хруст – подломились сразу несколько досок. Треск – колесо соскакивает, и квадрацикл кувырком летит в воду, ломая перила ограждений. Там рыбаки, те самые, что когда-то чуть не утопили Изюма. Увидев надвигающуюся махину, они бросают удочки и отпрыгивают, плюхаясь в воду и поднимая веером брызги.
Миллион капель на солнце, суета, крики.
Василиса встряхнулась и, забыв о своей хромоте, помчалась к ребятам. Гаврил помог подняться Зое, которая тут же стала успокаивать лающего Изюма. Те, кто упал в цветущие кувшинки, даже не стали вылезать из воды, пошли прямо по илистому дну к Борюсику Вислогузову и его синеволосой подружке.
Парень довольно быстро вылез сам, снял шлем, тряхнул головой. А вот развесёлая девица не показывалась. Мужчины стали прыгать в воду и пытаться перевернуть квадрацикл, застывший колёсами вверх. Но дно там топкое, рыхлое, плюс кругом камыши и заросли кувшинок. Машина попросту увязла. Кто-то стал нырять и шарить по дну.
Василиса натянула поводок так, чтобы заливающийся лаем Изюм прижался к её ногам. Зоя наблюдала за действом, прижав руки к щекам.
– Гляньте-ка. – Гаврил указал в сторону, где Борюсик улепётывал по настилу, оставляя за собой на досках тёмные сырые следы.
– Расплющило, – произнёс вынырнувший парень. Он потряс головой, выгоняя воду из уха. – Рука только торчит.
Люди примолкли, начали расходиться и отводить детей подальше.
– Интересно, вывернется теперь Борюсик? – задумчиво произнесла Зоя.
– А почему нет? – пожал плечами Гаврил. – Такие всегда выходят сухими из любой жидкости.
– Ладно, мне пора домой, – сказала Василиса, понимая, что отца сегодня вовремя ждать не стоит.
Она попрощалась с ребятами и направилась вверх по откосу. Когда пришла домой, мама была уже в курсе дела. Ладно хоть ей туда ехать не пришлось – медиков вызвали из города.
Отец вернулся поздно, уже ночью, и Василиса специально долго не ложилась – всё ждала, когда хлопнет дверь. Голоса родителей слышались глухо, так что пришлось осторожненько вылезти из спальни в коридор.
Что сказала мама, Василиса не услышала, зато ответ отца прозвучал вполне чётко:
– Да ничего! Сбежал! Эта Вислогузова… хабалка… из района вызвал, пусть они сами с ней разбираются…
– А девочка? – тихо спросила
