— Не поверите, я тоже, — улыбнулась, ощущая себя как-то неуютно на холодной каталке. Тонкая ночная рубашка и компрессионные чулки, которые на меня натягивали аж две медсестры в четыре руки, не грели.
— Ничего, совсем чуть-чуть и вы станете вновь моделью… — мужчина, скрыв лицо за маской, дал наказ перевернуть меня набок. — С такими параметрами только моделью быть!
— Глобусы рекламировать?
— Очень смешно! Не двигайтесь…
Мне сделали один укол в спину, после которого место укола онемело, но лишь для того, чтобы поставить анестезию. Так что я буду в сознании во время операции, смогу посмотреть на малышей. Было страшно и волнительно одновременно.
— Меня ширмочкой закроют?
— Ну, театр теней я вам не обещаю, но будет весело! — мужчина заглянул мне в лицо. — Теперь немного ждём.
Только после того, как на все наглые поглаживания и пощипывания я перестала реагировать, мужчина дал добро.
Кажется, на цыганской свадьбе было меньше народу, чем на моих родах: хирурги, медсестры, ещё какие-то врачи, анестезиолог с группой поддержки. Я почувствовала себя лишней, будто ворвалась на какой-то консилиум и помешала светилам медицинской науки решать насущные вопросы.
Состояние у меня было странное. Я слышала всё, что говорили врачи, как они комментировали, стол иногда дрожал так, будто в него бес вселился. Анестезиолог же постоянно со мной говорил, изображая какого-то попку-дурака, хотя я и понимала, что он просто проверял моё состояние.
— Мальчик…
Это слово будто разделило мою жизнь на «до» и «после». Отсутствие боли и какого-либо дискомфорта только усиливало ощущение нереальности. Будто это и не мой… сын. Господи, у меня сын!
Показав мне очень недовольный красный комочек, тут же отдали его врачам.
— Мальчик…
Ещё один комочек. Сердце ёкнуло, а внутри стало так тепло-тепло, что я даже расплакалась. Анестезиолог всполошился:
— Боль чувствуешь?
— Что? Нет! Просто… Это…
— Просто чувства?
Я в ответ лишь моргнула. Конечно, стоило задуматься о том, в каком я сейчас положении, так сразу плохо станет, но меня накрыло эйфорией облегчения, что всё позади, что всё прошло, что… что… что…
— Девочка…
Вот тут я даже голову приподняла.
— Как? Как девочка… Какая девочка?
Мне показали третий красный комочек, было чётко видно, что да, девочка. Но… Мне же говорили, что мальчика? Три мальчика?
— Две плаценты срослись…
Такой комментарий меня, конечно, не успокоил. Ужас, счастье, паника — это всего лишь маленькая часть того, что меня сейчас топило.
Волны стали сильнее, меня укачивало, укачивало… Даже то, как положили уже обтёртых, запеленанных детей, я мало помнила, только чувствовала тепло, которое жаркой волной разливалось от самого сердца по всему телу.
Наверное, это можно назвать счастьем.
Три комочка. Таких немного страшненьких, мятых, мохнатых, будто персики, а ещё волосатых. Мальчики были рыжеватыми, а вот девочка пошла в папу: блондинка.
Егор, в шапочке, халате и в маске удивлённо таращился на три кювеза. Его больше смущало не наличие и количество детей, а то, что два свёртка были в голубых пелёнках, а один в розовых.
Переводя взгляд с детей на меня, с меня на детей, Егор пытался свести дебет с кредитом, но не выходило. Я, чувствуя себя пушинкой, расхаживалась по палате. Избавившись от живота, ощущала себя балериной, не иначе.
— Девочка?
— Ну прости, не вышло три богатыря, один где-то на половине пути решил пол сменить, — я раздражённо буркнула, морщась от болезненных ощущений. — Ну или потерялся, я не знаю…
— По-моему, девочка, это здорово! — Егор осторожно подошёл ближе, не зная, кого первым на руки брать.
— По-моему, родить здоровых детей и не лежать в неонатологическом — вот это здорово!
— Это даже не обсуждается! — Егор пытался понять, можно ли взять всех троих сразу на руки. — Они такие… маленькие! Такие… Такие…
— Ты ещё расплачься!
— И расплачусь, от умиления! Пусть эта минута позора останется между нами… — ехидно ответив, даже не подумал пускать слезу. — И что будем делать с именами?
— Так всё просто! Алёша и Илья, — ткнула пальцем на близнецов, — а девочка — Василиса. Ведь богатыри всегда царевн спасают и защищают. Вот и будут у нас два богатыря и царевна.
— А что, звучит! — Егор широко улыбнулся. — Василиса, Вася… Считай, что мальчики и ничего не изменилось!
Я покачала головой. С таким папой точно не соскучишься. Да и с мужем тоже. В ЗАГСе ещё нас увидят, ещё запомнят. Всех нас!
Эпилог, или наконец-то!
— Давай быстрее, опоздаем же!
— Господи… Ты что, арендовал мотоцикл?
— Ну ты же с велосипедами не дружишь…
Я, сжимая небольшой букет в руках, растерянно смотрела на большой чёрный мотоцикл, на котором точно ездили только байкеры. Егор в белой рубашке с коротким рукавом, с ярко-синей бабочкой и в джинсах нетерпеливо ждал меня возле железного коня. Я, поправив пышную юбку короткого свадебного платья, и плевать, что оно было синим, растерянно посмотрела на своего жениха.
— Мы поедем в ЗАГС на этом?
— Что тебя смущает? — Егор достал из нагрудного кармана круглые солнцезащитные очки, широко улыбнулся и скрестил руки на груди. — Другие люди? Или что?
— Что мы свалимся с этого агрегата! — всплеснула руками.
— Где твой дух авантюризма?
— Растроился и в люльках спит.
— Тогда не трать наше время, нам дали четыре часа…
Точно! Это будет самая безумная свадьба.
С родителями мы договорились на семейный скромный ужин, а возле ЗАГСа нас должны ждать Ритка и её Гоша. Мы решили расписаться в один день: они будут свидетелями у нас, а мы у них. С учётом того, что Ритка стремится к идеальной геометрической фигуре — шару, свадьба у них тоже скромная.