Она ухмыльнулась, но тут же посерьезнела.
— Ты доверяешь своему другу?
— На все сто.
— Ванесса была для меня таким другом. Повисла неловкая пауза. Джон достал мелочь, опустил монетки в прорезь телефона и набрал номер.
Было бы здорово вести такую насыщенную жизнь, подумала она. По сравнению с этим ее существование казалось пустым и бесплодным. Джон был единственным, кроме Ванессы, кто расцвечивал тусклый холст ее жизни. Даже Торнтону этого не удавалось.
В старших классах школы у нее была близкая подруга, и после того, как Коттен уехала из дома, они несколько лет переписывались. Но их судьбы оказались такими разными: Коттен изучала в колледже журналистику, а подружка рожала детей — вскоре у них почти не осталось ничего общего. Постепенно их дружба сократилась до нескольких строчек на рождественских открытках. Джон и его друг жили в разных мирах, но им удалось сохранить близкие отношения. Коттен раньше не думала об этом, но теперь жалела, что лишила себя многих вещей. Она не вправе жаловаться на одиночество, ведь она сама допустила это. Больше всего ныли раны, нанесенные самой себе.
— Верно, — говорил Джон в трубку. — Попробуй рейс в два двадцать на «Ю-Эс Эйр». Если через часу них не будет для нас билетов, я тебе перезвоню. Спасибо, Сид. Шалом.
Рейс 319 компании «Ю-Эс Эйр» приземлился в Новом Орлеане без девяти минут пять. Коттен и Джон доехали на автобусе до Французского квартала, пешком дошли до курьерской службы «Шах и мат» на Канал-стрит и забрали там деньги, которые перевел Сид. Через час они зарегистрировались в маленьком мотеле «Голубой залив» неподалеку от Французского квартала. Заплатили наличными за два дня вперед.
— Я думала, у них есть номера для курящих и некурящих, — протянула Коттен, морщась от тяжелого запаха сигаретного дыма, казалось, пропитавшего все вокруг.
Джон оставил дверь приоткрытой, чтобы проникал воздух.
— Только не говори, что я тебя не предупреждал.
Коттен оглядела мрачную убогую комнату. Двуспальная кровать с тускло-золотым покрывалом, в изголовье висит постер в рамке: собаки играют в карты за столом, — у кровати стоит темная деревянная тумбочка с дешевым светильником на изогнутой ножке. Лампочка — сорокаваттная, не больше. У окна, закрытого плотными шторами, небольшой стол и стул. В углу — ниша для одежды с единственной проволочной вешалкой на веревке.
— Кажется, это место можно исправить, только если сжечь, — сказала она.
— Мы это уже проходили, — отозвался Джон.
— Или пролезали, — засмеялась Коттен. — Наверное, вот откуда такие мысли.
Ну и шуточки, словно на похоронах, подумала она. Даже в самые мрачные минуты человеческий разум пытается как-то развлечься.
* * *
Джон включил телевизор и сел на кровать. Он попробовал прибавить громкость с пульта, но ничего не получилось.
— Батареек нет.
Он поднял пульт, показывая Коттен болтающуюся, словно на удочке, крышку отсека для батареек. Потянулся и прибавил звук на самом телевизоре, когда по местному каналу стали передавать прогноз погоды. Симпатичная дикторша с легким кейджунским акцентом, какой бывает у жителей Луизианы, обводила рукой карту страны. На экране за ее спиной появилась увеличенная карта Нового Орлеана. Девушка рассказала, что в результате антициклона погода улучшилась — как раз накануне Марди-Гра, но предупредила, что на улице все еше холодно, и участники шествий должны захватить свитер или куртку.
Появился ведущий новостей на фоне площади Святого Петра в Ватикане. Затем картинка сменилась: мимо камеры шла процессия мужчин в красных плащах, по двое в ряд.
— Сегодня в Риме собрался конклав — коллегия кардиналов со всего мира, чтобы избрать следующего Папу. Оставайтесь с нами, впереди подробности.
Пустили рекламу.
— Значит, началось, — сказал Джон.
— Может, мой приятель Микки из пивнушки — один из претендентов? — пошутила Коттен.
— Ты неисправима.
— Я все думала о том сообщении на автоответчике. Голос пытались изменить, но мне почудилось что-то знакомое. Не могу вспомнить. И почему этот человек вместо дурацких интриг не рассказал все по телефону? — Она уставилась на потеки на потолке.
— Совсем не догадываешься, кто это был?
— Нет. Но голос был нервный. Это я расслышала. А вдруг это ловушка?
— Я удивлюсь, если это не ловушка. Но у нас нет выбора. Это единственное, что мы можем сделать.
Снова начались новости, и ведущий произнес:
— Вернемся к главному сюжету дня. Лидирующий независимый кандидат в президенты, Роберт Уингейт, опроверг слухи о том, что по болезни выходит из гонки. Внезапная тревога по поводу его здоровья оказалась лишь приступом паники. В ходе импровизированной пресс-конференции, состоявшейся во время его визита в Новый Орлеан, Уингейт объявил, что совершенно здоров.
Коттен нагнулась к телевизору и стала смотреть сюжет с Уингейтом. Он стоял перед микрофонами на фоне госпиталя в Луизианском университете.
— Я не собираюсь подвести тех, кто меня поддерживал, и, разумеется, буду продолжать гонку, — говорил Уингейт.
Сюжет закончился, и ведущий завершил выпуск.
— Оставайтесь на нашем канале, если хотите увидеть подробный репортаж.
Коттен вскочила:
— Ты слышал? Паника по поводу здоровья, черт возьми. Он, должно быть, заплатил шантажисту. — Она прочитала появившееся на экране расписание шествий и спросила: — Что это вообще за парад — Парад Орфея? Я думала, все будет происходить во вторник, на Марди-Гра, но он завтра, в понедельник.
Джон полистал брошюру, которую взял в аэропорту.
— Парад Чистого понедельника, Лунди-Гра, накануне Марди-Гра. Один из трех в этот день. На платформах будет больше двенадцати сотен людей в костюмах. Здесь сказано, что они проедут мимо миллиона зрителей. И наш таинственный незнакомец думает, что мы найдем его в миллионной толпе?
Коттен закрыла дверь номера. Лучше вдыхать затхлый воздух, чем леденеть от страха.
— Он сказал, что оденется пиратом и придет на северо-западный угол проспекта Сент-Чарлз и Джексон-стрит. Это должно нам помочь. В любом случае сомневаюсь, что нам придется его разыскивать. Он меня сам найдет.
Джон открыл карту города и поднес к глазам.
— Могли бы вкрутить лампочку поярче.
— Для того, зачем обычно останавливаются в этих номерах, много света не нужно. — Она села рядом с ним на кровать.
— Да уж, пржалуй, ты права. Видимо, эта лампочка висела тут всегда. — Он отложил карту, взял телефонную книгу и стал ее листать. — Прокат костюмов, ~- произнес он. — По крайней мере, твой приятель не сказал, какие костюмы мы должны надеть. Мы знаем, в чем будет он, а он не узнает нас в толпе.
