Отбросив эти мысли, я сосредоточилась на продумывании стратегии лечения. В этом не было острой необходимости: в моей памяти хватало рабочих схем, а предыдущий опыт позволял выбрать из них наиболее вероятные. Просто я старалась не думать о Кайдене, не вспоминать, как мы говорили о таких интересных вещах, и он держал меня за руку. И потом как мы сидели вместе, и я прижималась к его груди…
Дошли быстро. Стоило открыть дверь, как меня накрыло колючим всплеском магии: одна из девушек почти достигла другого берега. Я сразу нашла её взглядом среди десятка других изнывающих от кровавых ран слуг. Не потому, что над ней рыдали две женщины в возрасте, – похоже, мама и бабушка, – но по тому, как много красного было на ней.
Она вся была красная от крови: и спина, и руки, и ноги, и лицо, и голова вся. Дыхание почти не ощущалось, сердце едва билось.
Разумнее было отпустить её на другой берег и заняться остальными, с ними тоже хватало дел, но я не могла. Просто не могла бросить её без попытки спасти, не смогла бы потом посмотреть в глаза рыдающим над ней женщинам.
Моя магия стала мостом, соединившим душу служанки с берегом живых.
***
Кайден совершенно не хотел оставлять Эйну со слугами. Конечно, они прятали пострадавших от Венанции, да и он не представлял, чтобы она добровольно спустилась в эти подземелья, но всё равно оставлять Эйну здесь, пусть слуги и уверяли, что позаботятся о доброй госпоже даже ценой собственных спин, ему не хотелось.
Но этим утром надо было встретить боевого пса: лишь в сопровождении самого герцога дух королевского рода позволит ввести магическое животное в район столицы.
Так что Кайден бросил последний взгляд на бледную, с глубокими тенями под глазами Эйну, склонившуюся над очередной истерзанной спиной, оглядел спящих после исцеления и ещё ожидающих помощи слуг, после чего вышел, обещая себе, что он, если станет королём, то отнимет у Венанции все её кнуты. И её саму выпорет, если потребуется для более доходчивого объяснения.
В пустынном коридоре Кайден вновь сменил личину, чтобы покинуть королевский замок под видом одного из своих людей, благо слуги уже принялись за работу, и он может затеряться среди них. Тут и там раздавались голоса, стук посуды, шаги и даже топот. Сегодня начиналась аристократическая часть турнира. Пока ещё для младших сыновей и безземельных, но среди них были люди с интересными способностями, ученики знаменитых фехтовальщиков, да и просто знакомые Кайдена.
Принимая у мальчишки поводья коня, запрыгивая в седло, выезжая через зев ворот, Кайден снова задумался о выходке Венанции. Он понимал (в отличие от Чигару), что за посвящение побед Эйне на собственном турнире Венанция отыграется на самых слабых, но одну девушку она практически забила до смерти, и это… это уже слишком. А Кайден даже не мог с ней об этом поговорить: так всплывёт лечение или другим слугам влетит за сплетни.
Венанцию нужно было образумить, но это мог сделать только её муж. А Кайдену совсем не хотелось на ней жениться. Наоборот, с каждым днём мысль об этом ужасала его всё больше. Зато мечты об Эйне…
Он скакал по улице и старался прогнать образ Эйны, недостижимые фантазии о том, какой женой она могла бы стать ему. Старался, но никак не получалось.
***
Мне пришлось взбодриться магией, чтобы явиться на всеобщий завтрак. На кухне меня покормили и напоили вполне приличными отварами, так что есть не хотелось, но мне следовало показаться там, чтобы у принцессы не возникло вопросов, с его это её «любимая» целительница отсутствует, не потратила ли она ночь на лечение тех, кого лечить не должна?
К тому же утром за мной явился весь такой любезный Чигару, и, боюсь, если бы я отказалась идти в пиршественный зал, он бы уговаривал меня на свидание.
Мы тут же привлекли всеобщее внимание. С разных столов Чигару довольно развязно спрашивали, не намерен ли он снова всех побить, но он усмехнулся:
– Я больше не собираюсь мешать нашей прекрасной принцессе Венанции проверять кандидатов в женихи.
Чигару почти небрежно поклонился королевскому столу, за которым сегодня оказалось слишком много пустых мест. Венанция улыбалась и щурилась довольно. А у меня сжались кулаки: как можно быть такой счастливой после того, как чуть не убила человека? И кого? Беззащитную девушку! У меня аж зубы заскрипели, но, к счастью, Чигару потянул меня к столу, иначе мой яростный вид привлёк бы лишнее внимание.
Впрочем, судя по некоторым взглядам, уже привлёк.
Чигару помогал мне сесть, когда в зал вошёл Кайден. Он успел переодеться в бархат с серебряными вышивками, на ходу покивал знакомым, пронзительно посмотрел на принцессу. Мне показалось, он сейчас выскажет ей за слуг, но он плотнее сжал губы и прошёл на своё место рядом с ней. Зато Венанция расцвела, все её жесты стали кокетливо-плавными, улыбка игривой, она наклонилась – Кайден дрогнул, словно хотел отстраниться – и что-то зашептала ему на ухо.
Двери распахнулись. Широкоплечий пожилой мужчина ворвался в зал и уставился на возвышение с королевским столом. Желваки его ходили, губы подрагивали, а рука на рукояти меча побелела от напряжения.
Это был Агенор Апрум. За ним в зал входили мужчины с вепрями на вышитых на плащах гербах. Похоже, слуги рода. Поднялся со своего места придворный целитель Апрумов. За королевским столом дёрнулся Схеней Апрум.
– Кайден Канис! – рыкнул Агенор Апрум. – Это ты его убил!
Зал взорвался шепотками:
– Кого?
– Что случилось?
– Ты убил Оксинта! – Агенор Апрум выхватил меч и указал им на Кайдена. – Ты убил моего наследника, и ты за это заплатишь!
Оксинта Апрума и правда за королевским столом сегодня не было.
Глава 37. И пусть боги определят невиновного
Порой понимаешь, что происходящее возможно, но видишь всё будто сквозь толщу воды, даже мысли ощущаешь далёкими и точно чужими, и никак не отделаться от ощущения, что находишься в страшном сне, из которого невозможно вырваться. Первый раз я попала в такой кошмар наяву со смертью мамы. Второй – сейчас.
Гости заговорили все разом, оглушительно: недоумение, вопросы, слёзы, метания, требования подробностей. Все перекрикивали всех. Неверие, ужас, радость – всё смешалось.
Побледневшая принцесса вцепилась в руку Кайдена, сам он встал. Убийство герцога – это не то, что легко сойдёт с рук даже другому герцогу. К Кайдену подтягивались его люди, предостерегающе сжимая рукояти мечей. На что апрумцы отреагировали дружным шагом вперёд. Гомон усилился. Стража выстраивалась между людьми герцогов и принцессой.
– Объяснись! – потребовал Кайден. – Что случилось?
– Оксинта этой ночью отравили! – Агенор Апрум продолжал указывать на него остриём клинка. – Это ты сделал! Ты побоялся сразиться с лучшим мечником Унии и трусливо его отравил!
