знала, что она там. Просто чувствовала. Ее внутреннюю борьбу. Желание получить невозможное и уверенность в задуманном. Эти понимания приносили боль, но девушка терпела, ибо знала: только так она могла помочь Наташе справиться.
Не смотря на желание закрыться в комнате и приступить к чтению, находящихся в сундуке, записей, Тома, сперва выполнила свои хозяйские обязанности. Напекла пирогов и заварила крепкий чай из чабреца, мяты и зверобоя.
В надежде, что аромат трав заставит Наташу выйти, девушка десять минут просидела на кухне, но гостья так и не появилась. Романа председатель быстро не отпустит, значит, самое время заняться тем, что она должна была сделать в первую очередь.
Сердце снова забилось в предвкушении. Слова цыганки, колоколами били в висках, а руки потянулись за расписным платком. Набросив его на плечи, Тома бережно взяла сложенные листки и начала рассматривать. Прикасаясь, руки почувствовали тепло. Присев на кровать, Тома бросила взгляд на выведенные буквы и перед глазами стали появляться картинки из прошлого.
Сознание, впитывая смысл написанного, медленно переместилось в то время и вырвало девушку из реальности. Она переживала все то, что чувствовала, когда- то Нана и сейчас поняла, откуда в ней иногда возникали противоречие мыслей и ощущений. Почему, порой Тома чувствовала себя и несчастной, и удивительно счастливой, а в последнее время особенно.
Цыганка была права … Камам шувани не обычная. Она ярче и опаснее. Сильнее и, если уж родится, то не отпустит, пока не доведет дело до конца. Одарит либо обманет и заберет свое.
Это было страшно. Страшно осознавать, что она уже не просто ведунья и травница, как порой называла их бабушка. И даже … не ведьма. В ней текла кровь цыганской ведающей … Сила, настолько поглощающая и могущественная, что обуздать ее очень сложно. Тома давно поняла, что в ее сердце вспыхнул алый цветок, но то, что она являлась наследницей шувани … все меняло.
Листок бумаги выпал из рук и закрыв лицо ладонями, девушка заплакала. Ее переполняли настолько смешанные чувства, что казалось, сознание сейчас взорвется и Тома просто сойдет с ума. Она потерялась в восприятии и не могла понять, где настоящее, что происходило с ней, а где прошлое, которое, без спроса, ворвалось в ее жизнь и пыталось окутать своей паутиной.
Нервно тряся головой Тома, старалась освободиться от мыслей и чувств Наны. Отыскать в чужом хаосе себя и вернуть в реальность. Это нужно было сделать как можно быстрее, потому что, чем больше девушка позволяла жизни Наны овладеть собой, тем четче понимала, что теряет собственное «я». И даже если это могло помочь отыскать то, что она должна вернуть … так нельзя!
Сжимая ладони в кулаки и стиснув зубы, Тома судорожно начала искать в памяти свой образ. Ощущения, чувства и мысли. По началу, пробираясь через дебри чужих воспоминаний, они вспыхивали мимолетными картинками.
Стараясь перебороть боль, девушка еще раз попыталась собрать все свои силы и картинки стали складываться в моменты. Затем, недолгие события и наконец, разрывая пелену чужого прошлого, полились живой рекой, по вернувшемуся сознанию.
Тома громко выдохнула и открыла глаза. В висках покалывало, а грудь сжимали тиски, но в мыслях было так чисто и ясно, что девушка невольно улыбнулась. Физическая боль пройдет. Главное, теперь Тома знала, что делать. Как выполнить просьбу Наны… Не потерять себя … и жить дальше.
Если бы не громкие голоса, доносившиеся из гостиной, девушка бы так и сидела, наслаждаясь душевной тишиной. Она подняла с пола записи, сунула в шкаф и подошла к двери.
— Я не хочу здесь больше находиться! Завтра же отвези меня в город!
— Послушай. Понимаю … ты … перепугалась, но ведь ничего страшного не произошло!? Мы … не можем бросить все и сорвать сделку.
— Мы? — Наташа стояла возле окна, скрестив руки на груди. На лицо наложила свою печать усталость и к тому же девушка была очень раздражена. — Не понимаю … на черта я вообще здесь … Чтобы … составить тебе компанию? От меня ровным счетом ничего не зависит!
— Я объяснял тебе! — Роман сверлил Наташу взглядом, но это, похоже, злило ее еще больше.
— Ой, да ладно! — девушка отмахнулась и отвернулась к окну.
— Завтра председатель подпишет соглашение, и … я отвезу тебя в Могилев.
— А ты? — Наташа резко повернулась.
— Мне … нужно будет вернуться, чтобы … продолжить изучать … сырье, — Роман направился к выходу.
— Это все из-за нее? — раздраженно спросила девушка.
— Не понимаю, о чем ты, — парень остановился и повернулся в сторону Наташи.
— Ты все прекрасно понимаешь. Ты возвращаешься из-за Томы.
— Послушай, — расставить все по местам пришлось бы рано или поздно и Роман решил, что возможно сейчас подходящий момент. — Ты мне нравишься, но как сестра.
— Что? Что ты сказал? Сестра … Да пошел ты к черту! — Наташа подбежала, набросилась на Романа и стала колотить его в грудь.
Пытаясь успокоить, парень перехватил ее руки и крепко обнял, но девушка, не желая униматься, попыталась вырваться.
— Успокойся. Прошу тебя!
— Нет! Не успокоюсь! Отпусти! Отпусти меня! Я тебя ненавижу, слышишь!? Ненавижу!
Стоя за дверями, Тома слушала перебранку гостей и не хотела выходить, давая им возможность разобраться. Рано или поздно это должно было случиться. Но выяснение отношений, похоже, зашло в тупик и если не вмешаться, то Роман и Наташа могут совершить, то, о чем потом будут жалеть?
Тома вышла в гостиную и, свернув направо, оказалась в дверях комнаты Романа. Кажется, в суматохе, ее никто не заметил.
— Ведьма … Она ведьма! Это все из-за нее! — продолжая трепыхаться в руках Романа, закричала Наташа.
— Прекрати! — парень повернул девушку к себе лицом и, схватив за плечи, хорошенько тряхнул. — Так, ты благодаришь ее за гостеприимство? Повелась на деревенские сплетни?
— Отпусти, сказала!
Роман высвободил Наташу и, если бы она не схватилась за дверной косяк, оказалась бы на полу. Тома протянула руку, чтобы помочь, но Наташа отпрянула от нее будто от больной.
— Не трогай меня! — смахнув с лица растрепавшиеся волосы, гостья сделала несколько спешных шагов и, оказываясь в комнате, громко хлопнула дверью.
— Извини. Ты … не должна была стать свидетелем этого … разговора. И … прости ее за … Она завтра пожалеет о том, что сказала, — Роман попытался объясниться, но каждое слово давалось с трудом.
Он даже не мог сдвинуться с места, глядя в синие, наполненные пониманием и грустью одновременно, глаза. Да и что тут говорить? Тома и сама все понимала, только … ответить ничего не могла. Роману хотелось закричать, чтобы
