Поступил, так сказать, благородно.
— А она взяла и умерла, — усмехнулся Главный казначей. — В тринадцать лет.
— От лихорадки, — уточнил Атал, еле сдерживая злость.
Пока он предавался мечтам и мысленно примерял корону, эта чертовка Лейза Хилд сплела под его носом тугую паутину заговора. Теперь каверзные вопросы к её сыну будут выглядеть как попытка отомстить ей за то, что вчера вечером она распустила язык.
— Флария умерла во время родов, — подал голос Хранитель грамот.
На спине Атала взмокла рубаха. Одержимый желанием испробовать девочку, он не сумел утихомирить плоть. Ему так понравилось, что он приходил в опочивальню малолетней супруги чуть ли не каждую ночь. Флария понесла, но в силу своего возраста не разбиралась в женских делах и молчала, пока у неё не начал расти живот. Пришлось навесить на двери её покоев замок, чтобы никто не зашёл и не увидел. Об этом знали только он, его ныне усопший отец и двое верных слуг. Кто же из них проболтался?
Атал гневно сверкнул глазами:
— Кто вам сказал такую чушь?
— Леди Лейза видела в гробу сестры мёртвого младенца.
— Леди Лейза лжёт! Мы никого не приглашали на похороны.
Хранитель грамот потёр подбородок:
— Гроб заказали из дуба?
— Нет. Из сосновых досок.
— Изнутри обили красным плюшем?
— Нет. Серым шёлком, — выдохнул с облегчением Атал. Никто его не предавал, иначе Хранитель грамот не ошибся бы в деталях.
А тот никак не успокаивался, всё сыпал и сыпал вопросами:
— Фларию одели в тёмно-зелёное платье и кружевной чепец?
— Нет. Серое платье, а на голове серая вуаль.
— Младенца замотали в пелёнку?
— Нет! — повысил голос Атал и чуть не сказал: «В покрывало», но вовремя спохватился. — Не было никаких младенцев. Флария умерла от лихорадки.
— Молитву над ней читал священник?
— Мой отец. — Атал принял расслабленную позу. — Лейза Хилд бессовестная лгунья. Боюсь даже представить, каким она воспитала сына.
Хранитель грамот умолк. Похоже, выдохся. Ему на помощь пришёл Главный казначей.
— Значит, вы утверждаете, что леди Лейза не присутствовала на похоронах сестры, — вымолвил он и хитро прищурился.
Атал посмотрел на одного Хранителя, на другого, не понимая, чего они добиваются. Ведь всем уже ясно, что Лейза гнусная интриганка, как и её сынок.
— Утверждаю. Не присутствовала. И похорон как таковых не было. Фларию положили в гроб, прочли над ней молитву и отнесли в склеп, потому что…
— Стояла невыносимая жара, — закончил фразу Главный казначей.
— Да, солнце жарило как никогда, — кивнул Атал и насторожился. — А вы откуда знаете?
Главный казначей посмотрел на него с сочувствием и отвернулся.
— Разрешите мне ответить, — проговорил Хранитель грамот. Вытащил из-за манжеты рукава сложенный лист с обтрёпанными краями. Расправил в местах сгибов. — Это прошение Лейза Хилд написала двадцать шесть лет назад. Ей не поверили, подумали, что она помешалась в уме от горя. Прошение валялось в королевской канцелярии, потом его сдали в архив.
И протянул документ соседу.
Мужи читали текст и, хмурясь, передавали лист дальше. Наконец бумага оказалась в руках Атала. Он пробежал глазами по строчкам: от кого, кому, дата. Опустил взгляд ниже и похолодел.
«…Везде кровь: на полу, на постели, на изголовье кровати. Флария лежала в гробу из неотёсанных сосновых досок, как простая крестьянка. Спасибо, что не уложили её на голые доски, а обили гроб изнутри серым дешёвым шёлком. И сама она во всём сером. Когда с её век убрали монеты, глаза открылись. С головы отвернули край серой вуали и накинули ей на лицо. Под левой рукой, поближе к сердцу, лежал младенец, замотанный в покрывало. Кощунство… Ведь стояла нестерпимая жара. Даже мёртвому ребёнку, даже в гробу — должно быть уютно. Свёкор моей сестры прочёл молитву и сказал: «Зря мы не позвали повитуху». Супруг Фларии ответил: «Зато никто не узнает, что я нарушил клятву». Свёкор сам накрыл гроб крышкой и сам забил гвозди».
Атал не мог сделать вдох. Перед внутренним взором стояло лицо девочки-подростка, в широко распахнутых глазах застыл укор.
— Как видите, слова леди Лейзы не расходятся с вашими, — вновь проговорил Хранитель грамот. — Выходит, вы нас обманули. Она приходила на похороны.
— Не было её. — Атал сжал кулак. — Не было!
И оцепенел, охваченный суеверным страхом. В его памяти опочивальня жены, залитая кровью, краснела как поле маков. Отец, набожный человек, разрезал покойнице живот и достал младенца: вера запрещала хоронить ребёнка в лоне матери. Младенец ещё дышал… Чтобы скрыть правду, Атал с отцом сами омыли тела, одели и уложили в наспех сколоченный гроб. А потом тащили его по винтовой лестнице, кляня каждый виток, жару, покойницу и плотника, не успевшего как следует обтесать доски. Этот кусочек жизни Атал проживал во снах сотни раз. Пятна крови как уродливые маки. В бадье красное озеро. Во рту привкус железа. В ушах стук молотка по крышке гроба. В ладонях занозы. Снова и снова, одно и то же. Но один сон отличался от других. В нём присутствовала юная Лейза. Она стояла за окном и наблюдала за происходящим в опочивальне. Она не могла там стоять! Окно находилось на высоте тридцати футов над землёй. Сон был настолько реальным, что, проснувшись, Атал выбежал из башни и уставился на стену без выступов и углублений, силясь сообразить, как Лейзе удалось на неё забраться.
— Почему не сожгли покойницу? — прозвучал чей-то голос.
— Потому что они хотели скрыть и лишение Фларии невинности, и рождение ребёнка, — ответил кто-то. — Согласно новой вере, девственниц не предают очищающему огню.
— Да уж… Невинная дева с младенцем…
— Лорд Атал! Вы позволите нам вскрыть могилу?
Он поднял голову:
— Что?
— Нам нужны доказательства, что вы не нарушили клятву, данную отцу вашей малолетней супруги, — произнёс лорд Кламас, один из членов Знатного Собрания. — Мы должны убедиться, что в могиле нет скелета младенца. Вы позволите нам вскрыть могилу?
Атал сложил бумагу и отдал её Хранителю грамот:
— Вы выбрали удачное время, господин Янта.
— Позволите вскрыть могилу или нет? — настаивал Кламас.
— Нет.
— Вы клятвопреступник, лорд Атал, — произнёс Кламас авторитетным тоном. — Мы отстраняем вас от участия в голосовании.
— Мне уйти?
— Как хотите.
Атал вяло усмехнулся: семёрка великих лордов стала шестёркой. Привстал, намереваясь удалиться. В этот миг из передней комнаты донеслись голоса. Распахнулись двери.
— 1.35 —
Герцоги Лагмер и Хилд одновременно вошли в зал. Лой сел на свободный стул. Рэн садиться не стал.
— Герцог Хилд, присаживайтесь, — проговорил Кламас, своевольно взяв на себя обязанности главы Знатного Собрания.
Рэн обвёл мужей взглядом. Первым поднялся Хранитель грамот, его примеру последовали остальные.
Лагмер, продолжая сидеть,
