Книга Вселенная на пятерых - Рина Ских

Мужчина окинул меня удивленным взглядом, не ожидая подобной реакции. Но честно призадумался.

— Чисто теоретически — да, возможно и такое. Психика довольно гибкая вещь, но у всего есть свой предел. Нередко, стремясь защитить себя, плохие воспоминания прячут в самой глубине подсознания. Если же из таких воспоминаний состоят дни, недели, а то и годы жизни, то нет ничего удивительного в провалах памяти. Правда, не думаю, что к Астрид такое относится. Она сама и генерирует плохие воспоминания у других, и ее прошлое не может служить оправданием этому, — констатировал Рейн и, встречая все то же недоверие в моем взгляде, добавил мягче: — Брось, мало ли зачем ей нужна была эта запись. Ты сама говорила, что какие-то ее воспоминания ярче, какие-то более блеклые. Вот среди них и затерялось то самое с ее мотивами. Не все ли равно? Это теперь твоя жизнь…

— А что, если она и раньше была моей, Рейн? — перебила я его и, в защитном жесте обхватив себя руками, с отчаянием уставилась прямо в глаза. — Что, если не было никакой Аси, изначально только одна Астрид? Всегда остается только Астрид! — выкрикнула я фразу, услышанную от нее в первый день моего нахождения здесь. — Что, если она просто мечтала о нормальной жизни, нормальной семье? Ты же сам слышал, главного мучителя она называла папой! Что тогда вообще можно говорить о ее детстве, взрослении, психике? Там все искорежено давно и прочно ее же родными людьми, если их так можно назвать! Думаешь, ей не хотелось иного отношения, иной судьбы, за пределами лабораторий? Мы не знаем, как она вырвалась на волю, чего ей это стоило, какие воспоминания стерлись тогда же, а что она сама отчаянно стремилась забыть. Но что, если она поспешила заполнить их другими? Придумать себе прошлое? А после выстрела фурий выдуманное и настоящее перемешалось, так появилась я? Может, никакого переселения душ и не было никогда, ты не думал об этом, Рейн? Астрид просто наткнулась в галасети на информацию об одной из бесперспективных планеток, может, даже летала туда как на курорт, вот оно все и засело в подсознании, стало таким реальным… Мы не знаем!

От переизбытка эмоций я взмахнула руками, забыв, к каким последствиям это может привести. Одна из осветительных панелей в потолке прогнулась вглубь, будто по ней ударили огромным кулаком, дверцы шкафа, наоборот, распахнулись, и все содержимое высыпалось наружу. Я испуганно замерла, пытаясь унять эмоции и сморгнуть невольно выступившие слезы.

Рейн осторожно подошел ближе, не боясь, что моя сила ему навредит, и за руку уверенно потянул меня к кровати, вынудив присесть на край. Сам же опустился рядом на корточки и, взяв мои ладони в свои, проникновенно заглянул в глаза снизу вверх.

— Ты помнишь свой родной дом на Земле, где жила с родителями? — тихо спросил он, невесомо поглаживая подушечкой большого пальца тыльную сторону моей ладони.

— Да, но это ничего не меняет. Если человек чего-то очень хочет… — начала я, но Рейн снова перебил.

— А соседей? Ты дружила с соседскими детьми? — прозвучал новый неожиданный вопрос. Я невольно сморщила нос.

— Нет, на нашей улице не было детей, а ходить далеко мама не разрешала. В школе только общалась… Послушай, это не имеет значения! Придумать можно что угодно. И школу, и друзей, и дом, и…

— И идеальных родителей? Ты могла бы назвать свою жизнь на Земле идеальной, Ася? — все упорствовал мужчина, не обращая внимания на мои попытки возразить.

— У меня были хорошие родители! — возмутилась я, уловив неясный намек на обратное, и окончательно запуталась, к чему Рейн ведет. — И нормальная, хорошая жизнь…

— Но идеалов в реальности не существует. Всегда будут какие-то мелочи, которые хотел бы подправить или вовсе убрать. Идеально все лишь в наших мечтах, где мы предпочитаем заменять реальность утопией. И ты это можешь понять, лишь прожив их от и до. Твои воспоминания о доме, родителях, твоих прежних стремлениях и надеждах не могут быть выдуманными, заменой чему-то. Ты — это ты, Ася с Земли, — мягко улыбнулся Рейн. — Ну и даже если бы ты этого всего совсем не помнила, мы возвращаемся к тому, с чего начали. Ты не можешь быть Астрид. Ты мыслишь иначе, воспринимаешь мир иначе, принимаешь совсем иные решения и, самое главное, всеми способами пытаешься избежать насилия и проявляешь непривычное для наших мест сочувствие к незнакомцам. Сомнения, страх, растерянность — это нормальные человеческие чувства, особенно учитывая, через что тебе приходится проходить. Ты просто слишком много взяла на себя, устала. Но подумай о достигнутом: фурии побеждены, сделка с Карлео выполнена, хакер найден, часть команды освобождена… Ты все сможешь, обязательно. И построишь себе такую жизнь, которую заслуживаешь.

Я невольно улыбнулась одними уголками губ. Слова Рейна меня немного успокоили. В какой-то миг я в самом деле уже не знала, во что верить и что из того, что хранится в моей памяти, на самом деле принадлежало мне, а что я просто усиленно гнала подальше. И все же оставался еще один момент, который меня беспокоил. Я бы сказала, что самый главный, с которого все и началось.

— Есть еще кое-что, что ты должен знать, — тихо произнесла я, подняв взгляд куда-то поверх головы Рейна. — Девушка на записи, юная Астрид. Ты обратил внимание, что она выглядела не совсем так, как сейчас?

— Видимо, совершенствования коснулись не только ее способностей, но и внешности. Кто-то определенно постарался, создавая идеальное смертоносное и при этом прекрасное живое оружие. Кто знает, для чего ее собирались использовать…

— Да. Но я знаю наверняка, как она выглядела бы без этих изменений, если бы ей позволили вырасти в нормальных условиях. Ведь я наблюдала эту внешность годами в своем зеркале каждый день. Почему мы так похожи, Рейн, если, как ты говоришь, мои воспоминания только мои и моя личность не имеет никакого отношения к ней?

— Ты уверена, что сходство прямо настолько сильное? Многие подростки похожи между собой… — усомнился мужчина, вызвав мой горький смешок.