тобой, – сказал Адам. – Начну с пиццы. Принцип тут такой: подходишь на кассу, делаешь заказ, платишь, и тебе на столик приносят пиццу.
– Ой, сразу целую пиццу?
– Боишься, что мы не справимся с целой пиццей?
– Ну нас же всего двое.
– Поверь мне, стоит ее только попробовать, и в тебя поместится больше пиццы, чем ты могла представить до настоящего момента.
– До настоящего момента, – повторила я. – Звучит серьезно.
– Я всегда серьезен насчет пиццы. Дальше: начинка. Я обычно беру грибы с перчиком, но ты выбирай сама, что хочешь.
– Не люблю начинку, – сказала я. – Но я могу ее просто убрать.
– Нет, пусть будет без начинки.
– Но я хочу, чтобы ты взял, что ты хочешь.
– А я хочу, чтобы ты взяла, что ты хочешь.
– Давай пополам? – предложила я.
– Идеальный компромисс, – сказал он. – Посторожи место. Я скоро вернусь.
– Подожди, – сказала я и потянулась в карман. – Хочу заплатить за свою половину.
Адам поднял руку вверх.
– Нет, Слоун, – заявил он. – Я угощаю. И не волнуйся. Это не доброжелательный сексизм. Деньги мне дала мама, когда я выходил из дома. Она страшно возмущалась, что я встречаюсь с тобой здесь, а не в каком-нибудь приличном ресторане.
– Да я люблю пиццу, – сказала я.
– Хорошо, потому что будет жаль, если ты уедешь в Миннесоту, не побывав в «Круглом столе». Пицца здесь главная еда. Но ты должна знать, как мои родители благодарны тебе за воссоединение с Си-Джей, и я тоже. Ты даже представить не можешь.
– Думаю, могу.
– Да, наверное, можешь. Сейчас сделаю заказ и вернусь.
Через несколько минут нам принесли огромную пиццу. Адам был прав насчет того, сколько мы сможем съесть. Тесто было достаточно тонкое. Но все же после третьего куска мне уже было трудно дышать, а я все равно потянулась за четвертым.
– Ты был абсолютно прав насчет этой пиццы. Я ем намного больше, чем до настоящего момента могла себе представить.
– Я хотел пригласить тебя сюда в прошлое воскресенье, но ты сказала, что накануне уже ела пиццу.
– Да, помню.
– Все равно надо было тебя сюда раньше привести. Я много чего должен был сделать раньше.
– Слушай, я официально больше на тебя ни за что не злюсь. Мы поступили как поступили, и в итоге я узнала все, что должна была узнать.
– Очень щедро с твоей стороны, – признал Адам. – Я, наверное, этого не заслуживаю, но все равно рад, что все хорошо закончилось. Удивительно, как одно привело к другому. Как могло произойти столько совпадений?
– Талли говорила, то, что мы считаем совпадением, на самом деле чистая математика, – сказала я. – Например, вероятность, что ты встретишь человека, который родился с тобой в один день, намного выше, чем ты думаешь.
– В детском саду нас было трое с одной датой рождения, – вспомнил Адам.
– Вот тебе и пример, – подхватила я. – Если бы Талли была здесь, она бы объяснила всю науку про вероятность наступления такого события. Я всегда считала, что Талли во всем права – и так оно обычно и бывало. Но что касается совпадений, иногда мне кажется, что дело тут не только в математике. После всего, что произошло, у меня ощущение, что я сейчас сижу напротив тебя не только благодаря математике.
– Мне тоже так кажется, – согласился он.
– Не знаю, специально ли Талли оставила мне этот список, – задумчиво произнесла я, – но если это так, то, кажется, я разгадала загадку совсем не так, как она ожидала.
Через несколько минут мы доели пиццу. Я знала, что Адаму надо возвращаться к семье, а мне – к тете Элизе. Оставалось меньше суток, чтобы провести время вместе.
– Ты рада, что возвращаешься домой? – спросил Адам.
– Однозначно, – ответила я. – В каком-то смысле я очень этого жду. Я теперь намного лучше все понимаю. Когда я уезжала, то сильно горевала, а скорбь – очень личное дело. Папа тоже горевал по Талли. Но он не понимал, каково мне, а я не понимала, каково ему. Это как, например, все условились, что желтый – это желтый, а синий – это синий, но кто сказал, что для тебя желтый выглядит так же, как для меня, и точно так же с синим?
– Знаешь, я об этом никогда не задумывался, – признался Адам.
– Мы договорились стараться больше друг с другом разговаривать, – сказала я. – Раньше, когда мне нужно было с кем-то поговорить, я шла к Талли, а если она была занята, то к Джуно. Папа всегда оставался в стороне. Он занимался тем, чем занимаются родители, а я – тем, чем, как мне казалось, должна была заниматься я: хорошо учиться, каждое утро заправлять кровать и возвращаться домой вовремя. Как будто мы договорились об условиях, но не вслух, а это, как мне кажется, худший вариант договора. Негласный договор. Так что теперь мы попробуем более честный и открытый подход. Талли умерла, то есть худшее уже случилось. Хуже этого ничего быть не может. У нашей истории не будет счастливого конца. Но наши отношения уже налаживаются. Мы договорились, что, если они снова начнут ухудшаться, мы постараемся не отворачиваться друг от друга, а продолжать разговаривать.
– В моей семье тоже состоялся долгий разговор насчет открытого общения, – сказал Адам. Си-Джей разрешила своему врачу общаться с нашими родителями, если у них возникнут вопросы медицинского характера.
– Здорово, – обрадовалась я. – Хорошо, когда близкие понимают, что с тобой происходит.
– Думаю, нам тоже стоит подумать об открытом общении, – предложил Адам. – Я имею в виду тебя и меня.
– Хорошо, – согласилась я.
– Хорошо. Ну… неделька-то выдалась… как будто год прошел, да?
– Как минимум, – ответила я.
Адам обвил меня рукой и крепко прижал к себе в настоящее недежурное объятие. Я почувствовала запах его рубашки, вспомнила про Джуно, ее привязанность к футболкам Купера и про феномен Пруста и поняла, что никогда не забуду этот момент. Для меня он всегда будет особенным.
– Знаешь, Слоун, – сказал он. – Я правда буду по тебе скучать.
– Я по тебе тоже.
– Надеюсь, мы не перестанем общаться.
– А иначе какое может быть открытое общение.
– Точно. Ты права, – улыбнулся он. – И если снова соберешься в наши края, надеюсь, в твоем плотном графике найдется для меня время.
– Конечно, соберусь, – заверила я. – У меня же теперь тетя тут живет. А если ты соберешься к нам в Миннесоту, в Голден-Валли, надеюсь, у тебя найдется время на меня. Хотя какова вероятность, что ты туда соберешься…
– Думаю, вполне серьезная, – сказал он. – Ведь там живешь ты, и я бы с радостью приехал к тебе в
