Райэнна с сомнением посмотрела на Дэйна.
— Я-то еще смогу вскарабкаться, — сказала она, — а вот ты с твоей раной? И потом, лодыжку Джоды ты видел? Я вообще полагаю, что у него трещина в кости.
— Чтобы забраться туда, мне хватит и одной руки, — сказал Марш. — Ну а Джоду Аратак может перенести.
Сказав это, Дэйн подошел к Аратаку, потом направился дальше, почти на расстояние прыжка рашаса, но не доходя до опасной черты, и тут же двинулся обратно спиной назад, стараясь аккуратно ступать в свои же следы.
— Что ты делаешь?
— Фальшивый след. И тебе то же надо сделать. Чтобы выглядело так, будто мы прошли под деревом.
— Что ж, будем считать, что ты знаешь, что делаешь, — сказала Райэнна, но подчинилась.
— Аратак, возьми Джоду и неси его. Встретимся на другой стороне.
Он отдал другу свой меч, Райэнна — копье. Громадный ящер подхватил Джоду, как ребенка, и двинулся под дерево. Видно было, как напрягся рашас, как его голодные глаза блеснули, но напасть он так и не решился.
Дэйн прыгнул в сторону от тропы, подальше от цепочки следов, но наткнулся на груду камней, неловко упал и ударился раненой рукой. Через мгновение рядом оказалась Райэнна, и они критически осмотрели оставленные ими следы. Если преследователи не будут вглядываться очень пристально… впрочем, в любом случае они не поймут, куда делись с тропинки Дэйн и Райэнна.
Они осторожно начали подъем. Скала тут была пологая, и можно было найти, за что зацепиться. В любое другое время Дэйн вскарабкался бы с проворством обезьяны, но при подъеме с одной недействующей рукой понадобился весь его опыт скалолаза, чтобы добраться до намеченного выступа. Райэнна не отставала от него.
Затем подниматься стало труднее, и они уже продвигались дюйм за дюймом по скользкому выступу. Внизу под ними рашас, сообразив, что его обманули, заворчал и привстал на ветке, яростно стегая себя хвостом по бокам.
Выступ был очень узкий. Райэнна двигалась медленно и скованно, и Дэйн понимал, что если бы не маскировка — смуглота, — то сейчас кожа на ее лице была бы белой от страха. Марш пытался и раненой рукой цепляться за выступы, но пальцы отказывались слушаться, и он, всем телом прижимаясь к скале, буквально вбивал в стену носки ног. Когда он уже решил, что больше не в состоянии держаться на узком карнизе и готов вот-вот свалиться в лапы поджидающего внизу рашаса, выступ начал расширяться. Наконец он оказался на очередной плоской ступени каскада водопада, где их ждали Джода с Аратаком.
Все вместе они продолжили восхождение.
Когда наконец после растянувшегося на целую вечность подъема они оказались наверху, преследователи по-прежнему не догнали их. Это было просто замечательно. Все нуждались в отдыхе, а особенно Аратак. Рана Дэйна приносила ему мучения — действие лекарства, которое дала ему Райэнна, кончилось. Джода вообще едва находил в себе силы передвигаться. Все они рухнули на землю, задыхаясь, не в силах даже распаковать рюкзаки и достать еду.
Джода, как самый молодой, первым пришел в себя. Он извлек из рюкзака Райэнны копченое мясо харлика, и Марш был приятно удивлен тем, что парень сначала отрезал ломоть Райэнне, потом ему, Дэйну, и только потом принялся утолять голод. Аратак из собственного рюкзака вытащил рыбу, пойманную им в пруду. Никак не верилось, что все это происходило всего лишь утром. А ведь прошла, казалось, целая вечность. От рыбы слегка попахивало тухлятиной, но Аратак поедал ее с наслаждением.
На этой стороне Великого каньона джунгли казались более густыми. Река, сверкая, текла между берегов, заросших деревьями, и воздух над ней отливал золотом. В листве мелькали птицы с ярким оперением и сверкающие на солнце насекомые. Дэйн понял, что тут существует свой собственный мир, мир леса, мир ветра, солнца и ярких красок.
Дальше от реки начинался другой мир, темный и тенистый. Мир опавших, гниющих листьев, трухлявых пней, покрытых грибком, и мертвых деревьев, увитых хрупкими неизвестными растениями, напоминающими аспарагус. На деревьях, подобно паучьей сети, раскинулись лианы, некоторые уже в толстой сухой коре, другие — с нежными виноградными листьями.
Под лиловой массой листвы, нависающей над водой, во влажном дерне остался неясный отпечаток лапы охотника за рабами. Тот пробегал вдоль берега, прорываясь сквозь паутину лиан, и по этому следу Дэйну и его товарищам нетрудно было идти дальше.
Отдохнув и перекусив, они были готовы двигаться дальше. Маршу жаль было уходить из Великого каньона.
«Наверное, больше нигде, — думал он, — не встретить мне такого зрелища».
Река оставалась слева; справа же потрескивание сучьев и шорох листвы указывали на то, что обитатели тенистого мира продолжали суровую борьбу за жизнь. На ветвях без умолку трещали обезьянки, в кустах мелькали маленькие существа, похожие на кроликов. В небе, подобно листьям или хлопьям снега, гонимым ветром, промчалась стайка крошечных птиц. Снег… Да падает ли здесь снег? Вытирая пот с лица, Дэйн отказывался поверить в этот факт.
На лианах, оплетающих стволы деревьев, покачивались огромные цветы, соперничая изысканным ароматом с запахом гниющей листвы.
Пришла ночь, и не оставалось ничего другого, как развести костер. Огромные звезды скрывали кроны деревьев, но зато со всех сторон в темноте поблескивали чьи-то глаза.
На следующий день Джоде стало легче, но Дэйн по-прежнему не чувствовал пальцев левой руки и уже всерьез начал опасаться за сухожилие. След зверя стал едва различимым. Непонятно было, как же долго это существо могло двигаться с такой скоростью. Теперь оно, должно быть, уже далеко оторвалось от них. Но никто и не огорчался. Никому не хотелось встретиться с ним лицом к лицу.
Хотя ни Дэйн, ни Аратак не касались одной темы, оба они понимали, что, коль скоро уходят от Великого каньона, становится меньше шансов встретиться с Дравашем. Вероятно, их капитан был уже мертв. Рассуждая здраво, Дэйн вынужден был признать, что швефеджу практически невозможно выжить в одиночку среди рашасов, грантов и прочих опасностей этого мира, да еще когда по их следу идет Ромда и его люди.
Наконец след повернул от реки. Зверь, очевидно, бросился за добычей, оставив ясно различимый проход в листве деревьев. Они двинулись в сгущающийся полумрак джунглей, оставляя реку сзади. С низко нависшей ветки зарычал рашас, но быстро умчался прочь, когда Аратак замахнулся на него палкой. Воздух был спертый, тяжелый, еще более горячий, чем на открытых участках, пропитанный запахом преющей листвы и различных цветов.
На тропинке впереди зашуршали листья, и из-за поваленного поперек тропы ствола показалась крошечная голова, как у ласки, дернулась и уставилась на них немигающими крошечными глазками. Тоненькая шея, покрытая мехом, стала подниматься все выше и выше, и Дэйн застыл как завороженный, чувствуя себя дураком. Существо походило на огромное мохнатое боа, спрятавшееся за стволом. Оно было похоже на марионетку, которую кто-то дергал за веревочки!
«Да нет же, — подумал он, — с трудом подавляя истерическое желание расхохотаться, — это и есть мохнатое боа…» Крошечная головка поднялась над стволом уже на четыре фута. На животе торчали какие-то черно-зеленые ороговевшие наросты — не то рога, не то ноги, а может быть, свалявшаяся шерсть? Эта мохнатая змея оглядела их, затем неторопливо опустилась, но Марш успел заметить и ряд розовых сосков. Существо спокойно поползло прочь. Только теперь Дэйн понял: млекопитающая змея!
