вспоминать о своей матери. И о том, какой она была.
Это в других семьях дети гордились тем, что были похожи на своих родителей, а Гуле было нечем гордиться.
Если бы она могла из головы выдернуть все воспоминания о тех недолгих, но страшных днях, которые провела рядом с матерью – Гуля бы сделала это без сомнений.
Она даже не знала, что сейчас могла сказать, но неожиданно раздался вопль какой-то женщины с другой стороны безлюдной улицы:
- Бабаньки, беда!
Нахмурились все одновременно, и тетя Галя повесила на забор тряпку, о которую вытирала руку, чтобы скорее поспешить вперед по улице, а следом за ней это сделали и бабушки, и Гуля.
На душе было тревожно, когда девушка оказалась на той самой главной улице, которую избегала сколько могла, и ее ноги тут же предательски дрогнули, когда она увидела, что здесь была без преувеличения вся деревня.
И Гром.
Ее красивый бородатый мужчина, который так сильно отличался от всех прочих мужчин.
Даже от того высокого статного полицейского, которого Гуля уже знала.
Гром возвышался надо всеми, и выглядел настоящей скалой, о которую можно разбиться. Или за которую можно спрятаться от всех невзгод.
Что случилось с ней, Гуля еще так и не поняла.
Мужчины о чем-то громко говорили и что-то выкрикивали, но девушка их не слышала – ее глаза были только на Громе, а сердце снова застучало так, что казалось оно заглушит целую площадь и всех этих людей.
И Гром словно почувствовал это.
Словно услышал.
Он вскинул голову и за секунду безошибочно нашел ее в толпе, впившись своими голодными глазами так, что девушка вздрогнула.
От его взгляда кожу обдало жаром.
Девушка ощутила его физически, будто он был рядом и касался ее.
Касался как всегда жадно, едва сдерживая свои эмоции.
И так, словно ночь еще не закончилась, и он никуда не уходил, а все это время был рядом. Любовался, касался, и смущал тем, что Гуля видела в его глазах.
Ей казалось, что это увидят все, кто посмотрит в этот момент на Грома.
Она пыталась отвести глаза, почувствовав, что начинает постепенно краснеть, потому что время шло, а Гром не отводил глаз, и словно раздевал и ласкал ее прямо здесь. При всех.
Гуля отвела глаза лишь потому, что вздрогнула, когда кто-то из мужчин крикнул особенно громко, перекрикивая гул недовольных и встревоженных голосов:
- Нам-то какое дело до другой деревни?! Что у них там мужиков нет совсем? Вот пусть собираются и копают, что хотят!
Лишь в этот момент Гром смог оторваться от своей самой сладкой на земле девушки и хмуро посмотреть на того, кто произнес эти слова.
Он нашел мужчину безошибочно и тот тут же сконфуженно замолчал, забегав взглядом по земле в поисках спасения. Спрятался бы за спину других людей, что стояли здесь же, но гордость не позволила сделать этого.
Выдержать взгляд этого бородатого бугая было не просто.
Мало того, что он сам был здоровее лося-переростка, так еще и смотрел с таким презрением и омерзением, что душа в пятки падала и там дрожала.
- Огонь не будет спрашивать вас какую деревню сжигать, а какую оставлять! - рявкнул в ответ тот большой полицейский, которого Гуля уже знала, и девушка отметила про себя, что он выглядел явно уставшим и настолько хмурым, что лучше на его пути было не попадаться.
- Это наше общее горе и общая беда, и если вам не хватает ума понять это, то…
Штиль не договорил, потому что Гром положил большую ладонь на его плечо, давая понять, что говорить нет смысла.
Он ведь сразу сказал, что ждать помощи от людей не стоит.
Люди думали только о себе и проблемы леса их совсем не трогали.
Даже если они сами жили посреди этого самого леса.
Но Тайга и Штиль убедили его в том, что не все люди такие плохие, как он думал.
Он тогда подумал про свою Гулю, и решил дать людям шанс в надежде на то, что среди них остались еще те, кто думает не только о себе.
Но кажется все было напрасно.
Поэтому Штиль и был настолько зол и хмур.
Неожиданно раздался шлепок, и тот самый мужчина шарахнула вперед, оттого что получил смачный подзатыльник от тети Гали, которая изогнула иссиня-черную бровь и проговорила:
- Тебя кто спрашивает, душа твоя пропащая? И за всех не смей говорить!
Мужчина все таки отшатнулся, и теперь явно не знал кого бояться больше - огромного бугая или эту ведьму с зелеными глазами, которая посмела поднять руку на мужчину в присутствии других людей, и смотрела в его глаза прямо и вызывающе.
- Ближняя деревня всегда была нашей доброй соседкой, - продолжила тетя Галя, а Гуля смогла наконец очнуться, и с ужасом поняла о какой беде твердили все вокруг, - И мы ее одну не бросим! А кто помогать не хочет, так то пусть на его совести останется! Бог все видит и за все воздаст каждому!
Пожар!
Лес горел и подступал к деревням.
Так вот куда неожиданно пропал Гром!
А она что только не придумала, как только себя не обвинила, думая о прошлой ночи!
Гуля даже покраснела, потому что было стыдно за собственные мысли, когда теперь она знала правду.
Люди снова загудели.
Кто-то выражал явную поддержку, а кто-то поддерживал мужчину, который не побоялся высказать свое мнение о том, что никому помогать не собирается.
- Значит так, кто сам по себе – идите по хатам и под ногами не мешайтесь. А кто готов помочь, не жалея своих рук – тот со мной.
Тётя Галя махнула рукой следовать за собой, и смело пошагала вперед – туда, где стояли Штиль и Гром.
И люди потянулись за ней.
Один за другим.
Тонкой, не непрерывной цепочкой, отчего Штиль не смог сдержать довольной и даже облегченной улыбки.
Всё таки осталось в людях добро!
Глава 19
Гром ничего не сказал, но внимательно посмотрел на тех людей, которые пошли за отважной женщиной, словно прикидывал про себя, будет ли с них какой-то толк.
А затем неожиданно пошел вперед.
Прямо к смущенной Гуле.
Люди расступались перед огромным мужчиной, словно волны, расходясь молча по обе стороны от него.
А еще глазели на девушку, к которой он направлялся, и делал это настолько твердо и целенаправленно, что сомнений ни у кого не возникало на счет того,
