стражей, а, возможно, уже и одной ногой в пекле.
– Так, может, потрудитесь у него об этом спросить?
Савелий прищурился, глядя мне прямо в глаза.
– Когда-нибудь я лично прирежу вас. Разумеется, выполняя волю моего баро.
– Вы можете молиться о приближении этого дня, и ваш Бог вас услышит. А пока этот день не настал, доложите ВАШЕМУ баро, что я хочу его видеть.
А потом так же тихо добавила:
– И еще…может быть, очень скоро именно вас прирежут по моему приказу. Всегда помните об этом, Савелий. Фортуна весьма переменчива. Уж я-то точно знаю.
– О да, опыт у вас впечатляющий. От дочери олигарха, до цыганской таборной.
Я вздернула подбородок.
– Кто знает, возможно, для вас было бы лучше, чтобы я оставалась дочерью олигарха.
– Век жены тоже не весьма велик, судя по вашему нынешнему положению.
– Для того, чтобы вы стали трупом, может хватить и одного мгновения. Да, и женское положение при мужчине меняется быстрее, чем погода весной.
Я знала, что он меня ненавидит. И он этого не скрывал. С самой первой нашей встречи смотрел на меня с нескрываемой яростью. Это он все подстроил. Я знала, что он. Следил за Мирой, за мной. За всеми здесь, чтобы подставить. Если когда-нибудь я все же смогу, я убью его первым.
От понимания, что у меня почти не осталось времени, сердце заходилось от разочарования. Нет времени ни на что. Может быть, в эту самую секунду пытают мою Миру. Из-за меня. Из-за моей трусливой гордости.
Савелий исчез в глубине коридора, а я посмотрела на каждого из цыган по очереди. Они нас словно и не слышали. Такие же лица, такие же взгляды. Истуканы. Изваяния. И сколько тайн могут скрывать эти изваяния, одному черту известно. А у меня в голове секундная стрелка отсчитывает минуты до рассвета. Я должна спасти Миру. Должна сделать хоть что-то, если даже не смогу уйти. Я должна использовать то, что у меня есть…то, что сводит с ума этого проклятого ублюдка. Я должна сделать то, чего никогда в своей жизни не делала – заставить его поверить мне, заставить тем способом, которого он жаждет.
Верный пес баро вернулся довольно быстро и, судя по его потемневшим глазам, он вернулся, чтобы проводить меня к своему господину.
– Выпустите жену Баро.
Я последовала за цыганом, глядя на связку ключей, болтающуюся у него на поясе, и когда он открыл передо мной дверь спальни Ману, набрала в легкие побольше воздуха. Переступила порог, мгновенно ощущая его присутствие. Оказывается, некоторых людей можно чувствовать физически даже на расстоянии. Алмазов сидел в кресле, вытянув длинные ноги и покручивая в пальцах бокал. Без верхней одежды. В одной тонкой белой рубашке, узких штанах, заправленных в высокие ботинки и в неизменной маске. Повернулся ко мне и усмехнулся уголком рта, а у меня вся решимость испарилась. Стало страшно от собственной затеи. Появилось ощущение, что он почувствует мою игру, не дав ей даже начаться. С такими, как он, лучше не играть, не зная всех правил.
– Какая невиданная честь – ты пришла ко мне сама. Я могу подумать, что сегодня начнется звездопад или наступит весна. Впрочем, я знаю, зачем ты пришла, но, возможно, тебе удастся меня удивить.
Полное равнодушие к тому, что я чувствую. Ему плевать. Он упивается моим унижением. Упивается тем, что я пришла к нему сама. Никогда и ни перед кем я не чувствовала такой скованности, как перед ним. Алмазов прогибал даже интонацией голоса, заставляя нервничать.
– И чем обязан? Соскучились по мне, Ооооля? Давайте сыграем в эту игру. Сыграем в счастливых любовников. Мне хочется сегодня узнать, насколько хорошо ты умеешь просить. Ты ведь пришла просить, не так ли?
Я медленно выдохнула.
– Давай сыграем, если тебе угодно… – я попыталась выдавить подобие улыбки, – Мира сказала мне, что сегодня у вас праздник. Я пришла поздравить.
Его брови в удивлении вздернулись вверх, и он встал с кресла. Сделал несколько шагов ко мне, внимательно осматривая меня с ног до головы. Протянул руку, и я диким усилием воли заставила себя не дернуться назад. Он тронул мои серьги.
– Тебе понравился мой подарок, птичка?
– Да.
– Невероятно. Ты сказала «да»? Мне начинает нравиться эта игра, даже несмотря на то, что ты лжешь и мой подарок даже не надела.
Обошел меня по кругу и снова остановился напротив, заставляя нервничать. Каждый раз, когда находится рядом, я испытываю это непреодолимое желание бежать от него без оглядки и как можно дальше. А самое ужасное – с надеждой и со страхом, что он меня найдет, куда бы ни убежала… Но не сегодня. Сегодня у меня нет выбора. Либо я выйду отсюда, либо навсегда останусь его вещью. Пальцы судорожно сжали шарик яда. Я должна это сделать. Хотя бы попытаться ради Миры и ради Глеба.
– Значит, ты пришла меня поздравить? У нас принято дарить подарки в этот день, Оля. У тебя есть для меня подарок?
И снова это ощущение льда под ногами. Скользко, холодно и страшно.
– Нет. У меня ничего нет, Ману…И мне нечего тебе подарить.
Он протянул руку и пропустил мои локоны сквозь пальцы.
– Ты сильно ошибаешься. Ты столько всего можешь мне подарить, ЧирЕклы.
Я бросила взгляд на кинжал, лежащий на трельяже рядом с ключами, и снова посмотрела на Алмазова.
– Все это ты можешь взять сам. Это не подарок.
Прокручивает мой локон, глядя мне в глаза.
– Верно. Не подарок. Потому что подарки не берут – их получают добровольно, и именно поэтому они доставляют удовольствие обоим.
Несколько секунд смотрел мне в глаза, а потом отстранился и сложил руки на груди. Я снова засмотрелась на его пальцы – очень длинные. Не нежные и не грубые, с выпирающими костяшками и толстыми перстнями. Все та же раззявленная волчья пасть на печатке. Запекло спину, как напоминание, что это изображение есть у меня на вечную память.
– А теперь к делу. Ты не умеешь врать. И я всегда чувствую ложь. Так кого из них ты хочешь спасти больше? Твоего любовника или твою подстилку Миру?
– Он мне не любовник.
– Неужели? Ты к нему прикасалась…Ты стояла перед ним на коленях и гладила его лицо! – резко дернул меня к себе за руку. – Еще секунду – и ты бы целовала его там на полу! Кто он тебе?! Как далеко вы зашли в ваших отношениях?
– У нас не было отношений! От начальник моей охраны!
– Он трахал тебя пальцами, как я, чтобы ты
