моей квартиры! У тебя такая умная тревога в глазах!.. Это может ввести в заблуждение, если не знать, что эта тревога по поводу самой идеи тревоги. Ты тупица!.. Чёрт!.. — я задохнулся от злости.
— Я ведь даже рассказать никому не могу о том, как ты со мной разговариваешь, потому что ты мой сын… Избил бы тебя кто-нибудь!.. Проучил…
— Послушай, что я тебе скажу: твоя жизнь — это толчение говна в ступе. Ясно?! — ещё секунда и я ударю по её тупому рылу или выкручу руль, заставив машину улететь с моста.
Надо признаться, что последние слова матери для меня были в новинку.
— Сука, сука ты, больше никто. Я еду, помогаю тебе машину завести, — она опять начала строить из себя мать-героиню.
— Сама сучара, сука, блять, ненавижу тебя, тупорылая овца. Сука! — завизжал я. — А кто твою машину с бордюра снимал голыми руками, когда ты, слепая овца, около Макдональдса не увидела разделительную херовину?! У меня позвоночная грыжа, сука… Блядская жизнь, приходится иметь дело с отчаянными дураками, — я больше не мог сдерживать слёз разочарования.
Земля, в который уже раз, уходила у меня из-под ног. Ох, чёрт, секунду назад я был готов на глупость.
Машину было не так просто отбуксировать, во-первых, потому, что я припарковался за углом трансформаторной будки, и законы геометрии и физики никак не хотели пойти нам навстречу, во-вторых, потому, что выпало огромное количество снега, и было ощущение, что одна десятая доля осадков, предназначавшаяся для нашего города, опала на и рядом с моей машиной. Общие физические упражнения немного сплотили нас с мамой, хотя она и не переставала повторять, что делает для моего благополучия слишком много. Последние недели истощили меня физически и морально, а чрезмерные усилия при откапывании и толкании моего синего ведра — надорвали мою больную спину, — про давнишнюю позвоночную грыжу я не шутил. В итоге, когда я на верёвочке катился за маминой машиной по мосту «Миллениум», на часах было без десяти два ночи. Включенный магнитофон усугублял коллапс аккумулятора, но я выбрал что важнее. «…Мы все стареем, только музыка звучит бодрее, наша музыка звучит бодрее…» — раздалось из колонок. На подъезде к дому моя машина изволила завестись, но норовила заглохнуть всякий раз, когда обороты двигателя падали меньше трёх тысяч.
На следующий день перед уходом на работу, я попробовал завести машину, и она завелась с первого раза. Под страхом вновь оставить машину около работы, я всё же решился поехать на ней.
В этот вечер — а это был последний рабочий день на этой неделе — Вакс уехала намного раньше нас всех, потому, что на пятницу она не назначала никаких дел, чтобы её состав мог быстрее «отписаться». Время подходило к шести часам вечера. За окном шёл снег. Я решил отправить сообщение Машеньке: «Привет. Что-то твоя прорицательница не звонит». Маша ответила: «Не знаю… А сколько дней назад ты ей отправил свои данные? Меня она пригласила через две недели». Сколько же дней прошло?.. Так-так… Прошло чуть больше недели. Помните, дорогие читатели, я упоминал о некоем астрологе, про которую мне рассказывала Маша в один из моих визитов к ней? Помните? Я, отчаявшись найти надежду в реальном мире, решил-таки обратиться к миру астральному. Чуть больше недели назад я созвонился с Мариной и попросил составить на меня гороскоп. Она велела мне скинуть ей смс-кой свои данные, а именно: полные фамилию имя отчество, дату, время рождения и место. Я скинул и продолжил жить трудовой жизнью. Может женщина-астролог расскажет мне о грядущем счастье. Может, вселит в меня уверенность в моих силах и талантах. Может ей суждено стать моей Нга Чике? Я давно приготовил для оплаты три тысячи рублей, которые носил в боковом кармашке бумажника. Значит, две недели… Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Потом открыл глаза, снял ботинки и вновь, откинувшись, закрыл глаза. Я глубоко вдохнул, чтобы проверить — нет ли запаха от моих носков, — был, но не сильный. Я подумал о том, что если в понедельник выйдет с больничного секретарь Вакс, то я буду чувствовать себя счастливым человеком. Зазвонил телефон. Это была Марина — астролог. «У-ху!» — подумал я и схватил трубку.
— Ало! Павел Гончаров? — голос у неё был как у «нормального человека».
— Да-да, Марина, это Павел! — я был несказанно рад.
Я всегда радовался, когда сталкивался с чем-то необычным и безопасным для здоровья.
— Вы сегодня можете ко мне подъехать?
— Да, конечно, Марина! Скажите адрес.
Марина назвала свой адрес и велела подъехать к семи часам вечера. К счастью её дом находился в непосредственной близи от моей работы, в так называемой шаговой доступности. Я знал этот дом, — один из первых «элитных» домов в центре Казани, в этом доме имеются двухуровневые апартаменты. До семи часов оставалось ещё больше часа, и я решил сходить в кафешку напротив прокуратуры — перехватить сладкую булку с кофе.
Без пяти минут семь я позвонил в дверь на самом высоком этаже дома; можно сказать, что эти апартаменты были пентхаусом. Я не воспользовался лифтом, потому что не знал: на каком этаже находится квартира с данным номером, и пока я поднимался по лестнице, почувствовал себя измождённым и обезвоженным. Это состояние преследовало меня в последние две недели, а сейчас накатило с новой силой. Но радость от соприкосновения с «волшебством» отодвинула на второй план моё плачевное физическое состояние и, когда дверь открылась, я бодро поздоровался и вошёл.
Как я и ожидал, квартира была прекрасно обставлена, хотя на мой вкус мебели и вещей многовато, — я бы удовольствовался и десятой частью. В воздухе витал лёгкий аромат благовоний. Марина пригласила меня пройти в кабинет. В кабинете «лицом» к двери стоял письменный стол, а перед столом кресло для посетителей. Ещё в кабинете был комод, на котором стоял музыкальный центр, из колонок которого едва слышно звучали какие-то мантры, там же — на комоде — стоял принтер и экибана. У кабинета было два окна на уровне полутора метров над полом и одно на потолке (этаж, как я уже говорил, был последним). Никаких стеклянных шаров, понятное дело, я не заметил, — всё было по науке. Возможно, единственным перегибом был настенный календарь, висевший на правой стене; был открыт месяц декабрь, на картинке был нарисован пузатый мужик азиатской наружности, а над ним надпись на русском языке: «Скрыть своё будущее гораздо сложнее, чем скрыть прошлое. Карлос Кастанеда»; совсем внизу листа располагалась реклама какого-то азиатского чудо-препарата
