на ломанном русском, подняв автоматы на вытянутых руках орали новую кричалку:В шап-ке-ушан-ке, С ро-гом здо-ро-вым. Здрав-ствуй, ко-ро-ва, Как по-жи-ва-ешь? Do you speak English? Чё об-зы-ва-ешь?
— Полгода даже еще не отработали! — ответил я Незлобину, смахивая снег с лица. В Нью-Йорке опять начала брать права ранняя зима, снова шел снег. И он уже не таял.
— Орел, как друга прошу! Отпусти хотя бы на недельку родственников повидать. Жена дятлом дыру в черепе продолбила.
— А если захват какой?
— Гейтс справится. Он уже неплохо командует в штурмовом отделении.
Я тяжело вздохнул:
— Ладно, подпишу отпуск. Но согласуй еще с Авдониным.
— Это само собой!
— И бери лапу, будем отрабатывать выход в ноги.
— Решил все-таки участвовать в схватках?
— Если не я, то кто?
Огонек «вооружился» большой лапой, начал имитировать борцовский проход в ноги. А я вспоминал коронку — удар коленом в голову навстречу. Сначала простой, потом в прыжке.
Глобально, существует всего три сценария схватки. Первый это борец — борец.
Тут всё зависит от навыков и опыта бойцов. Более сильный и подготовленный переводит схватку в партер, оказывается сверху. Дальше либо добивает руками, либо, что чаще — душит или выводит на болевой.
Второй сценарий — ударник против ударника. Обычно это бывшие боксеры или каратисты. Тут опять же, всё зависит от навыков, стиля и подготовки. Более сильный идет в размен, работает первым номером и постоянно прессингует, срезает углы и захватывает пространство. Задача — выйти на среднюю или ближнюю дистанцию, выдать свою коронку, наработанную связку ударов и зацепить челюсть, печень… Короче работа на нокаут с добиванием. Если бойцы оказываются равными, с крепкими челюстями — начинается возня в клинче. Самое скучное занятие из всех.
Борец — ударник. Это более интересный сценарий. Задача борца выйти на ближнюю дистанцию и как можно быстрее перевести соперника в партер. Для это применяются разнообразные проходы в ноги. Если удалось зажать противника у сетки — шанс на удачный перевод возрастает. Борцы любят обозначить удар в корпус или голову, а затем — кинуться. Если защита у ударника хромает, то он становится легкой добычей.
После проходов в ноги, я повспоминал на груше бэкфисты — удары локтем с разворота. Они обычно являются неприятным сюрпризом для боксеров — защищаться от такого в залах не учат.
Ну вот и все. Похоже я готов. Принять душ, плотно пообедать — ужин теперь не скоро — и можно ехать.
Как бы не так!
На базу заявился тот самый проверяющий из ПГУ, о котором мне рассказывал Авдонин. Невзрачный, с большими залысинами мужчина в крупных очках. А вместе с ним… два крупных «волкодава». Из тех, что с короткими прическами и со стальными глазами. Я таких за версту чую — задавить человека, что мне высморкаться. И ведь заявились как-то кругалями, не через проходную. Похоже кто-то из резидентуры привез их тайком ночью на лодке, чтобы не светиться перед наружкой из ФБР, что торчала у ворот.
— А мое хозяйство проверять будут? — я выловил Трунова, отвел в сторону, где не было лишних ушей.
— Да кому ты нужен — отмахнулся задумчивый Иван Иванович — Разве что на ваши дебильные кричалки кто донесет. Завязывайте с ними!
Кое-кому нужен я все-таки оказался. Дернули на совещание с новоприбывшими товарищами. И даже не представив визитеров, потребовали ночной тревоги в отряде. Такой мощной, чтобы с беготней, прогревом моторов вертолета, погрузкой…
— А потом нужен кросс за пределы базы — резюмировал Авдонин, переглядываясь с очкариком.
— А ночные стрельбы не нужны? — резко отреагировал я, а потом осекся. Понятно зачем нужен кросс. Они под шумок куда-то собираются выдвинуться, им надо, чтобы наружке было сложно ориентироваться во всей этой кутерьме. А куда они намылились — тоже не секрет Полишинеля. Ребятки собрались встретится с Голицыным и передать предателю пламенный привет с Лубянки. Видимо я так переменился в лице, да так, что после совещания, Авдонин попросил меня остаться в защищенной комнате. Постучал задумчиво пальцами по гудящему генератору электромагнитных волн, тяжело вздохнул:
— Про твои страхи я знаю. Но приказ есть приказ — будем исполнять.
— Могли бы сразу сказать, что это никакой не проверяющий — пожал плечами я — Или доверия мне нет?
— Отрабатывали легенду — жестко произнес резидент — В отряде могут быть утечки.
— Мы давно отчислили того подозрительного… как его? Туска!
— Николай, предатели могут быть и среди нас! — Авдонин потер усталые глаза — Именно поэтому надо обязательно устранить Голицына. Чтобы урок был, понимаешь?
— Вы готовы порушить мою полугодовую работу, чтобы наказать одного предателя? Мою и других громовцев?? Да и свою, кстати, тоже.
— Все будет сделать максимально аккуратно — твердо произнес резидент — Голицын увлекается спиртным. Как и многие перебежчики. Найдут с тремя промилями алкоголя в крови. Остановка сердца.
— А если что-то пойдет не так? Нас отсюда всех вышлют в двадцать четыре часа!
— Ты слишком ценен для американцев — Авдонин не выдержал, буквально взорвался — И почему я должен тебя уговаривать?! Есть приказ!
— Мы приказ выполним, будет вам ночной кросс. И даже стрельбы устрою. Хотите светошумовыми поработаем?
— Полковник, ты забываешься! — почти прорычал резидент — Свободен!
Я посмотрел на часы. Опаздываю на взвешивание, надо торопиться.
— Есть свободен!
* * *
В Хобокен я уже опаздывал, поэтому врубил мигалку и гнал, «вышивая» по трассе. Попутно выслушивая нытье Синтии № 2 насчет старого купальника. В самый последний момент я сообразил, что нужна девушка, которая будет таскать картонку с номерами раундов. И никого лучше, чем О’Тул у меня под рукой не нашлось.
— Ты же профессионал! — убеждал я девушка, проскакивая перекресток на желтый — Ты актрисой хочешь стать.
— Танцовщицей! — поправила меня Синтия.
— Разрешаю станцевать что-нибудь на ринге — хохотнул я
