– Что это значит? – Одри смотрит на меня, морща нос.
– Не знаю. Похоже на поток сознания. – Я переворачиваю страницу, дальше идут выписки, похожие на выписки для научного доклада. Пролистываю еще пару страниц. Несколько записей о Джессике и о переписке с парнями. Потом, наконец, несколько дневниковых записей.
Почему это происходит со мной? Всегда влюбляюсь не в тех парней. Он снова меня игнорирует. Целую неделю не пишет и не звонит, не смотрит в глаза. Так трудно видеть его каждый день. Он обещал мне бросить ее. Сказал, что всегда буду лишь я и что единственное, о чем он мечтает, – это жизнь, которую мы проживем вместе. И вот я тут, все еще жду, как дурочка, и, как обычно, ловлю каждое его слово. Я недостаточно хороша для него? Он передумал?
Я просто хочу знать.
Я так больше не могу.
– Боже, интересно, о ком это? – Я смотрю на Одри, а в мозгу у меня начинают крутиться шестеренки.
– Может это быть тот загадочный парень, о котором Кловер говорила в своем подкасте? У нее вообще был в прошлом году парень? Какой-нибудь парень, который встречался бы с ней и с кем-то еще – одновременно? Кто бы он ни был, похож на придурка!
– Похоже на Тедди, – бормочу я.
Одри хватает меня за руку.
– Это возможно?
Я медлю, потом качаю головой.
– Нет. Джессика прямо сказала в подкасте, что он был старше, тогда как Тедди младше Лолы на год. – Я думаю долго и напряженно. – Не помню, чтобы видела Лолу с кем-то. Не после Алекса Уинтера. У них был громкий разрыв в начале прошлого года. Но, насколько я знаю, он тогда больше ни с кем не встречался, так что это написано не о нем. Но слушай… она была популярна. Веселая, красивая и очень умная – ею всегда кто-нибудь интересовался.
– Ладно. Может, это парень из другой школы?
– Но она пишет, что видит его каждый день, так что он должен быть студентом Иллюмена. Полагаю, сейчас он уже поступил в университет.
– Верно. Ну, тогда тайна останется без разгадки. Если только его имя не упоминается где-нибудь здесь. – Одри берет дневник и пролистывает страницу за страницей. Новые и новые записи об этом загадочном парне и о ее чувствах к нему, об их свиданиях, о сообщениях, которыми они обменивались, об их вечной любви, но без имен. В рассуждениях и потоках сознания она использовала ласковое прозвище «Гуфо».
– Ну, она очень осторожна. – Одри уже почти долистала до конца.
– Да, она действительно не хотела, чтобы кто-нибудь знал, кто это.
Хотя ее дневник переполнен нормальными для семнадцатилетней размышлениями и сумбуром, ясно, что Лола была очень чувствительным человеком. Среди страниц, посвященных любви, недоумению, восторгам и вдохновению, есть более мрачные строки о предательстве, разбитом сердце, депрессии и одиночестве. Та часть ее, с которой я никогда не сталкивалась. Много стихов она написала сама, но некоторые из ее любимых поэтов тоже коснулись этих страниц. Дневник заполнен не целиком, некоторые страницы оставлены пустыми, но я замечаю в конце лист чуть потолще. Я прошу Одри раскрыть дневник там, и она едва не роняет его, словно охваченный огнем шар. Там распечатаны и вклеены стихи. Последние две строчки гласят:
Не стой, рыдая, над моей могилой:Меня там нет, ведь я не умерла.– О ЧЕРТ, НЕТ. К черту все это, Айви. Я так больше не хочу. – Одри вскакивает и принимается расхаживать по комнате, приглаживая волосы руками. – Это стихи о смерти! Это ненормально! – Я вижу слезы в ее глазах и панику на лице.
– Одри, успокойся. Это известные стихи. «Не стой, рыдая, над моей могилой», автор Мэри Элизабет Фрай. Лола не сама написала эти строки.
– Все равно они очень мрачные. Может, все же она действительно покончила с собой?
Мне дурно, на глаза наворачиваются слезы. Подкаст, а затем и наше расследование привели меня к мысли, что со смертью Лолы действительно не все было чисто. Но, может быть, мы все время ошибались.
– Возможно, ты права. Это точно доказывает, что у Лолы было неспокойно на душе. Мы должны показать это Кловер.
Дневник вдруг кажется очень тяжелым.
– Или Патрику? – предлагает Одри.
Только тут я замечаю, что уголок распечатки отклеился. Похоже, что-то спрятано между ней и страницей тетради. Вновь воспользовавшись ножом, я пытаюсь медленно отлепить край.
– Айви, стой! Что ты делаешь? Ты сама только что сказала, что это нужно показать кому-то, а теперь хочешь разрезать его?
Я не обращаю внимания и продолжаю поддевать край, пока вся распечатка не отходит. На пол падает фотография. Одри поднимает ее, руки у нее заметно дрожат. Фото – черно-белый снимок пары, и выглядит оно так, будто его сделали на дешевый мобильник или, может, дешевый фотоаппарат, а потом отсканировали в низком разрешении. Едва можно разобрать, что это Лола. Она стоит спиной к камере, ее волосы рассыпаны по плечам. Она держится за руки с парнем, сидящим рядом. Он смотрит на нее, и видна лишь часть его профиля.
– О боже. – Одри подносит руку ко рту. – Это мистер Уиллис.
44. Айви
– Ладно, думаю, он действительно похож. – Я прищуриваюсь и немного пристальнее изучаю фото. – Но оно такое распикселизованное. И тут только часть лица! Хотела бы я, чтобы тут было другое фото. Что-нибудь почетче, чтобы мы знали наверняка.
Я трясу дневник так сильно, как только можно, почти ожидая, что выпадет что-нибудь еще. Но ничего нет. Часть меня не хочет, чтобы это было правдой, но что, если это все-таки так? Такой поворот определенно даст ответы на множество вопросов.
– Теперь мы обязаны пойти в полицию, – решает Одри, вставая.
– Нет! – кричу я. Одри хмурится, глядя на меня, и я сглатываю. – Давай найдем Кловер. Узнаем, совпадает ли это с тем, что она нашла. Чем больше у нас будет доказательств, тем сильнее будут наши аргументы и тем больше шансов на то, что детектив Коупленд воспримет наши слова всерьез.
