раз — с тем же нулевым результатом. Крик застревал в горле противным комком, и на глазах почему-то выступили слезы.
— Вот видишь… Я же говорил, — сочувственно покивал Дубровский. — Подумай об этом и на досуге съезди в лес, прокричись. А лучше порычи, как дикий зверь. Ну, или как дикая кошечка. Знаешь, у меня к тебе слабость. Думаю, мы еще встретимся.
В очередной раз дверь заскрипела и закрылась. Очень хотелось зареветь, а еще лучше — заорать, но вместо этого я решила попытаться развязать себе руки. Благо они были не за спиной, а спереди. На мокасинах у себя я заприметила металлические пряжки, и со злости стала орудовать попеременно то зубами, то пряжками. Использовала я их на манер ножа.
Параллельно я размышляла, как могла проглядеть Дубровского? Все это время он крутился поблизости, изображая дурачка, а сам охотился на сокровища. Радовало только то, что он их так и не нашел.
Примерно через полчаса лента стала поддаваться, остаток я перегрызла, отчего зубы противно заныли, зато руки были свободны.
Ноги оказались вообще плевым делом, и вот я уже смогла подняться в полный рост. Немного размявшись, я глянула на свои дорогие швейцарские часы — подарок отцов на последний день рождения. И порадовалась, что Антон их не забрал, с этого мародера станется. Почти четыре, значит, в подвале я провела почти шесть часов. Сумки с телефоном, конечно же, рядом не было.
Сам подвал казался огромным и пустым, оттого я подумала, что нахожусь на какой-то заброшенной стройке, где уже много лет ничего не продвигается. Тут же пришло озарение.
— Точно, это же очень похоже на подземный паркинг, про который рассказывал заместитель Льва, — принялась я разглагольствовать вслух. — Тот, что так и не достроили. Кажется, он говорил что-то про окраину города… Ну, и что мне это дает? Позвонить я не могу, неоткуда. Но есть и плюсы. Антон не знает о нашем расследовании, а Славик знает про эту историю с разрушенным домом. Вдруг он догадается, где Антон может меня держать? Я бы догадалась.
Держась за стену, я отправилась на поиски хоть какого-то окна, но через минуту наткнулась на железную дверь, которая выглядела неприступной. Даже ручки с моей стороны не было, так что я отсоветовала себе царапать ее ногтями. Двигаясь дальше, я наткнулась на какую-то трубу, попыталась в нее покричать, но очень скоро устала и побрела дальше.
Наконец мои поиски увенчались успехом: вверху я заметила какую-то щель, через которую пробивался тусклый свет. Наверное, эти крохотные окошки-вытяжки были нужны для вентиляции помещения, но о том, чтобы выбраться через такое, нечего было и мечтать. Разве что по частям, или руку просунуть, и то — смысла никакого.
Но свобода манила, и руку я все-таки просунула. Как вдруг… Чья-то рука ухватила мою ладошку, потом раздался истошный писк. Причем не мой. Пищал кто-то тоненько, хрипло и самозабвенно, но со стороны улицы.
Я подумала и присоединилась, попутно отметив, что орать все-таки нечего. Ведь если так громко пищит, то это не крыса. Да и у крыс не бывает рук. А остальное не так страшно. Тут же я подумала, что это Антон. Но чего бы ему пищать, раз он знает, что я здесь? И с облегчением узнала сорванный голос Славика.
— Идиот, чего ты воешь? Сейчас на твой зов сбегутся все бродячие собаки. Помоги, вытащи меня отсюда…
— Дарина, — выдохнув, позвал он торопливо. — Ну вот, опять напугала… Ты как там?
— А сам как думаешь?
— Сначала я думал, ты к своим уехала. Мне же этот аспид только пару часов назад прислал сообщение, что тебя похитил. Ну и деньги, мол, гони. А адрес не указал! Оно и понятно… Я, как чумной, весь рынок оббегал. От меня уже шарахались. Но сначала таксиста нашел, хорошо, что мы всегда одно и то же такси вызывали. Он сказал, где тебя высадил. Вернулся домой, от отчаяния полез в дедов сейф, а там пусто! Антошка и туда добрался… Я уже к поверенному деда собирался, денег под проценты просить. И тут снова сообщение пришло, правда, уже с другого номера. Адрес этот. Я от радости сразу сюда. В полицию анонимно позвонил, сообщил, что тут черные копатели орудуют. На всякий случай. Антон же в полицию обращаться запретил. Но это по поводу похищения. А тут они вроде как сами явятся. Классно придумал?
— Офигеть не встать, — сказала я.
— А я что говорю! Правда, они решили, что это подростковые шутки, и обещали уши надрать. Наверное, потому, что я вчера в казино голос сорвал и теперь немного пищу… Надеюсь, они все-таки приедут! Только я вот не пойму, зачем Антон мне адрес сообщил, раз денег не получил? Может, это ловушка? Ладно, разговоры потом…
Я-то прекрасно знала, кто прислал Славику адрес. Не герой моего романа Дубровский. Только вот сообщать ли об этом приятелю, пока не решила. Слишком многое он от меня скрыл, надо и мне иметь козырь в рукаве.
— Мы с тобой еще поговорим! — нахмурилась я, вспомнив слова Антона про причастность Славика к смерти деда.
А что, если он прав? Стал бы Славик вызывать полицию, опасаясь разоблачения от Антона? Когда тот попадет за решетку, ему не будет смысла покрывать Славика. С другой стороны, у Антона нет доказательств, а Славик не такой уж дурак, как о нем думают родные. Упечет Антона в тюрьму, и тогда его слова будут расценены как попытка мести.
И тут же мне вспомнилось, как в ночь смерти деда ко мне заглянул неизвестный, точнее, теперь уже известный тип. Гад Дубровский. Что он там сказал про то, что я была в домике одна? Как же я раньше про это не подумала! Ведь по логике Славик должен был спать рядом, на матрасе. И пусть он был пьян, оттого вполне мог не заметить присутствия постороннего Дубровского. Но Дубровский-то точно должен был его узреть, ведь стоял он как раз с той стороны, где валялся матрас. Если бы Славик был на месте, этот Робин Гуд точно на него наступил бы. Значит, приятеля не было в домике, выпившим он только притворялся и вполне мог заглянуть к деду на беседу. Тут Антон не ошибся. И это их спор слышала Зоя-Ирина. А чем закончилась беседа — остается только гадать. Захотелось задать Славику кучу вопросов, но я решила не раскрывать все карты, а лучше подождать освобождения. Мало ли как фишка ляжет? Славик мне, конечно, друг, но может и оказаться вдруг… Хорошо,
