со многими женщинами, реже – вступал с ними в более серьезные отношения, но ни с одной не хотел связать жизнь. Так почему же должен был это сделать? Почему людям порой сложно понять, что куда лучше быть одному, чем связывать себя с тем, к кому попросту не захочется возвращаться домой, засыпать рядом по ночам и просыпаться по утрам, лишь бы быть, что называется, «как все»? Так вот, я – не все, Кира. Однажды ты это, может быть, наконец поймешь.
Я молчала, пытаясь переварить все им сказанное. А он добавил – хрипло, горячо, откровенно…
– Я бы убил сейчас этого Белозерова за одно только то, что после жизни с ним ты не в состоянии поверить, что тебя можно любить настолько сильно, чтобы не променять ни на какую другую.
Я сглотнула ком в горле. Голова шла кругом, сердце колотилось, как бешеное…
Он встал со своего места, словно собирался уходить. Крик протеста застрял в груди немым отчаянием, захотелось вцепиться в Костю и никуда не отпускать, но вместо этого я стала нервно комкать салфетку…
А он подошел ближе. Склонился ко мне, взял за подбородок и… поцеловал.
Теперь уже по-настоящему. Царапая мои губы – своими, делая тем самым этот поцелуй еще более живым, настоящим, острым…
Казалось, что внутри меня полыхнул пожар, проносясь по всему телу – от макушки до самых пяток…
Это пугало и одновременно – вынуждало хотеть чего-то большего…
Но Костя отстранился. Коснулся пальцами щеки, ласково погладил…
– Это чтобы тебе было о чем подумать, Кира.
И с этими словами просто ушел. Даря свободу, которую я просила, и оставляя пустоту, которой совсем не ожидала.
Но так сейчас было… правильно. Необходимо. Лучше…
Прерывисто выдохнув, я снова сделала глоток – теперь уже остывшего кофе.
Впереди была новая жизнь.
Эпилог
Пару месяцев спустя
– Добро пожаловать в клуб обманутых жен!
Карина поднялась из-за стола с бодрой улыбкой, но под ней таилась едва заметная тревога.
Я с беспокойством покосилась на Викторию – главного юриста компании, сидевшую напротив Карины. Как и всегда, Вика была в идеально отглаженном темном костюме, с гладко зачесанными назад волосами, и выглядела строгой и немного отстраненной. Впрочем, для нее, привыкшей держать дистанцию с людьми в работе и общении, это было обычным делом. И все же… что-то явно было не так.
Под ее руководством я вспоминала все, что когда-либо знала в своей профессии и заново училась тому, что поменялось за годы, когда я не соприкасалась с юриспруденцией.
Она была надежной и четкой, как швейцарские часы. Никогда не повышала голоса, могла заткнуть человека одним лишь взглядом, но при этом была настолько терпеливой, что это поражало и восхищало одновременно.
И с этой железной леди сейчас что-то было не в порядке. Впервые на моей памяти.
– Как видишь, в нашем маленьком клубе пополнение и мы отмечаем это дело, – коротко кивнула Карина в сторону Вики, а жестом руки предложила мне присесть за стол, где стояла початая бутылка красного и бокалы.
Я опустилась в кресло рядом с Викторией, осторожно спросила:
– Что случилось?
Только теперь моя непосредственная руководительница подала признаки жизни.
– Моего мужа обвиняют в изнасиловании.
Одна фраза – как всегда, емкая и по делу. Голос – как скреб когтей по металлу. Холодный, резкий, и от того звучащий еще более пугающе.
Я кинула на Карину быстрый взгляд, не зная до конца, как реагировать.
– Это значит… – начала аккуратно.
– Это значит – он мне изменял, – отрезала Виктория таким тоном, словно кто-то рядом взмахнул невидимым кнутом. – Ну, или пытался… это сделать.
– Это одна из причин, по которым я тебя вызвала, – вступила в разговор Карина. – В виду всех этих… обстоятельств, Вике пока будет не до работы. Но она уверила меня, что ты готова ее подменить.
– Я?
Все происходящее казалось каким-то нереальным. И, в отличие от Виктории, я была совсем не уверена в том, что смогу полноценно ее заменить. Но… если ты сам в себя не веришь, то какой вообще смысл что-либо делать?
– Я постараюсь, – договорила спешно.
– Вот и хорошо, – улыбнулась Карина, а Вика стремительно вскочила на ноги, будто только и ждала, что моего согласия.
– Мне нужно идти, – сообщила сухо. – Но мы еще увидимся… в нашем клубе обманутых жен.
Ее губы дрогнули – возможно, нервно, а возможно она в последний момент подавила улыбку.
Кивнув нам на прощание, в несколько быстрых шагов Вика оказалась у двери, а после – скрылась за ней, словно ее здесь и не было.
Карина вздохнула:
– Вот такие дела… Ну а ты-то как? Давно мы с тобой не говорили.
– Все хорошо, – улыбнулась ей в ответ.
Лаконичный ответ, но максимально правдивый.
– Мужа простить не надумала?
Я мотнула головой:
– Это исключено. Не имею привычки оглядываться назад, когда нужно идти вперед.
– Не пожалеешь потом?
– Нет. Не жалею ни о том, что было, ни о том, что решила больше не давать шанса себя предать. Пары раз было вполне достаточно.
Карина задумчиво кивнула, принимая мою точку зрения.
– Значит… шанс получит Костя?
При упоминании его имени улыбка сама собой коснулась губ.
– Я еще не решила. Но… если честно, думаю, это только вопрос времени – его шанс.
Хотя, наверно, это именно он был моим шансом. На то, чтобы снова поверить в любовь. В этой ситуации, когда многие сказали бы, что разведенная женщина с тремя детьми абсолютно никому не нужна…
Но я не оценивала себя, как жалкую «разведенку с прицепом». Слово-то ведь какое гадкое – разведенка! Нет, я была свободной женщиной, которая вовсе не собиралась ставить на себе крест и уходить в монастырь.
Тем более, что знала наверняка: если мужчина любит женщину – он полюбит и ее детей. И нисколько не сомневалась в том, что Костя, способный так преданно ждать, сумеет справиться и с детьми, которых никогда и не воспринимал, как чужих.
Мне нужно было лишь… решиться.
– Меня дома ждут, – проговорила я, пододвигая к Карине пустой бокал. – Но прежде… давай выпьем за наш куб обманутых, но не сломленных жен!
***
Солнце медленно ползло на горизонт, оставляя на белоснежной скатерти стола, за которым мы сидели, свои закатно-огненные блики.
Перед нами была разложена настольная игра – часть новой семейной традиции, когда мы с детьми собирались все вместе по вечерам и проводили время только вчетвером.
Какие-то традиции постепенно уходят в прошлое, как безнадежно рухнувшие башни. Какие-то – приходят им на смену…
Потому что жизнь не стоит на
