поправилась, приятно округлилась, уж я-то знаю. Во всех нужных местах, которые я зацеловываю почти каждый день. Волосы отрасли и теперь лежат блестящей волной до плеч в ассиметричном каре. На щеках румянец, который меня радует особо, до щенячьего писка в груди.
— Даша, ну что скажет бабушка, — наконец, замечает блеск на губах дочери Рита, а я тихо посмеиваюсь, прикрыв рот сжатой в кулак рукой, — Что ты смеешься? Ей всего двенадцать, а уже красится.
— Вспомни себя в ее возрасте, — улыбаюсь я, подмигивая Дашке в зеркало. Та показывает мне пальцами супер и остается только усмехаться.
— Значит, ей можно краситься? — сердито смотрит на меня жена, а я пытаюсь засунуть улыбку куда подальше. Не хочу ссориться с обеими моими девочками, потом весь вечер ходить то к одной, то к другой, с глазами побитого кота.
— Это всего лишь блеск, Рита, — машины впереди трогаются, и пробка постепенно рассасывается.
Подъезжаем к ресторану, улыбки, поздравления, смех. Мама в длинном серебристом платье, очень красивая. Я бы ей не дал столько лет, максимум лет сорок, но она говорит, что я отношусь к ней предвзято. Подарки, тосты, танцы, наконец, вечер заканчивается. Едем домой с кучей цветов, что нам отдала мама со словами «куда ей столько».
Дашка дремлет на заднем сидении рядом с нами, а я держу руку Риты, пока подъезжаем к дому. Жена прикрывает ладошкой рот, скрывая зевоту. Дома снимаю с себя смокинг, сразу прохожу в душ, терпеть не могу эти официальные костюмы и бабочки.
Рита уже ждет меня, сидя у зеркала и снимает длинные капли — серьги.
— Расстегни, — показывает на свой чокер, поднимая волосы. Она что, не понимает, как провоцирует меня своей почти голой спиной и открытой шеей.
Целую, ласкаю губами кожу, сдвигая бретели с плеч.
— Оставь эту фигню, — намекая на украшение, тихо говорю ей, покусывая между лопаток. Ей это нравится, закрывает глаза.
— Подожди, — чувствую, как напрягается ее спина, под моими губами, но продолжаю свое дело, обнажая ее почти до талии, — Артем, мне нужно тебе кое-что сказать.
— Завтра, — притворно рычу я, обхватывая ее грудь руками.
— Нет, сегодня, — мягко отталкивает мои руки и поворачивается.
Взгляд серьезный, даже чуть испуганный. Да что там такое, твою мать?!
Рита натягивает обратно платье и встает со своего пуфика. Обнимаю ее, чувствую, как немного дрожит и пугаюсь так, что волосы на голове шевелятся. Это же не то, о чем я подумал? Ей хуже?!
— Артем, — начинает Ритка дрожащим голосом, — Ты будешь ругаться, я знаю.
— Мне не нравится начало, — предупреждаю ее.
— Я — беременна, — выдыхает она, словно готовилась к этому долгое время и вот сейчас сказала, выдохнула из себя.
— Чтооо?! — я не верю, я просто в шоке, — Ты соображаешь, что говоришь? — почти кричу на нее.
— Знаю, это не входило в наши планы, — на глазах жены вскипают слезы, но мне не до этого. Это крах всему, это приговор!
— Этого не может быть, — мотаю головой, — Ты предохранялась!
— Нет, — опускает она голову, всхлипывая.
— Как нет?!
— Я уже три месяца не пью таблетки, — говорит она, а я застываю в шоке. Обманула, но зачем? Если бы я знал, никогда бы ей не позволил.
— Ты меня обманываешь, да? — ноги меня не держат, сажусь на край кровати, притягивая к себе теплый халат. Накидываю его на плечи, сдергивая полотенце с бедер.
— Нет, я специально это сделала, — начинает рыдать жена, — Я хочу ребенка, Тема. Очень хочу. После всего, что было, мне кажется, что должна это сделать, родить еще одного.
— Именно после того, что с тобой было, тебе нельзя! — кричу, вскакиваю с кровати, мечусь по комнате, как зверь в клетке, — Ты понимаешь, что рискуешь или нет? Ты не можешь рожать, это полный сбой в организме, беременность. Тебе нельзя, твою мать, ты понимаешь это?! — подскакиваю к ней, трясу за плечи, отчего слышу, как клацают ее зубы.
— Я буду рожать, — сквозь рыдания отвечает Рита, — Я хочу этого ребенка, хочу оставить после себя еще одну жизнь, надеюсь, у меня получится воспитать и вырастить его.
— Не нужно мне таких опытов! — взвываю я и падаю перед ней на колени, обнимая ее ноги, — Умоляю тебя, прошу, не надо! А если все пойдет не так? Было хорошо, ты себя отлично чувствовала, зачем провоцировать спящую болезнь, прошу тебя, Рита. Не ради меня, ради Дашки, давай не будем ставить эксперименты!
— Все будет хорошо, Артем, ты мне веришь? — опускается рядом со мной на колени Рита, — Я тебе обещаю, все будет хорошо!
Я обнимаю ее, целую, прижимаю до боли и хруста. Тоже хочу ей верить, хочу, чтобы она сдержала свое обещание. Но не хочу проверять, как это будет. Я не готов потерять ее, нет.
— Я смирюсь с твоим решением, если ты поклянешься, что не оставишь нас с Дашей, что все действительно, будет хорошо. Самые лучшие врачи, полное наблюдение, если малейшая угроза ты прерываешь беременность. Поклянись мне!
— Клянусь, — смотрит в глаза Ритка с полной серьёзностью, — Я не собираюсь оставлять вас с Дашкой одних.
Она поклялась, глядя мне в глаза. Обещала, что не оставит нас, но свое обещание не сдержала. Сделала мне бесценный подарок, сына, Ромку.
Эпилог
— Даша, ну ты скоро? — кричу дочери, знаю, что услышит.
Сам сижу в столовой, жду Дашку к завтраку, а та все никак не спустится. Отпиваю из чашки кофе и просматриваю Коммерсант, акции моего холдинга немного, но поднимаются, хорошо. Агафонова, что стоял у теневого руля компании, уже давно нет в живых, да мы и сами с Валерой неплохо справляемся. Сергей Валентинович повесился у себя в камере в день приговора, пятнадцать лет за убийство и махинации в крупном размере. И кстати, экспертиза признала его вменяемым, что самое удивительное. Никто из нас не ходил на суд, да и на могилу к нему. Я даже не знаю кто, как и где его хоронил, мне было плевать. По-моему, был там какой-то племянник от старшей сестры, который вступил в наследство и тут же продал мне свои акции. Мне совершенно не интересна жизнь
