фойна ссмеррть.
Кабаз тяжело вздохнул. Разговор точно не будет легким. Путь чернюк уже знает большинство человеческих слов, но понять друг друга им это едва ли поможет.
– Дети, женщины – они не умеют воевать, они не войны. Вы все равно их убили.
– Онхи не джить. Джить толькхо фойны, – серьезно заявил Гвар. – Чщья победжил, тот жзабиррать дженчщина и детхи ссебе. Или убифать их.
– Вас этому учит ваш бог? – свернул Кабаз в сторону волнующей его темы.
– Бох? – очень по-человечески прищурился демон. – Нхофое слофо. Гварр не пхонимай.
– Тот, кому вы служите. Хозяин вашей земли. Главный вождь, который не умирает.
– У нхасс нхет такхой, – подозрительно посмотрел чернюк на Кабаза. – У фасс ессть?
– У нас есть, – расстроенный непонятливостью нелюдя парень провел ладонью по лбу. – Несколько. Они живут там, – указал он на небо, не зная, как еще объяснить Гвару понятие Верхнего мира.
– Дха. Мхаррса нхебо, – согласно покачал головой демон.
– При чем тут Мхарса? – не выдержал охотник. – Мы про вас говорим. Кто у вас Джархов главный?
– Нхет глафный. Мнхого глафный, – тут же запутал Кабаза чернюк. – Гварр был глафный. Дрругхой глафный пхобеджать Гварр. Тхепхеррь Гварр сстать Боссх.
– Что за Босх? – Этого слова парень еще не слышал.
– Боссх не джить, не фоефать, не слыжшать. Боссх не фидхеть пхамять пхрредкхоф. Боссх не Джаррх. Боссх работхать на хожзяин.
– Память предков? – удивленно переспросил Кабаз. – Это еще, что такое?
Охотник уже начинал жалеть, что затеял такой сложный разговор раньше времени. Надо было еще подождать. Глядишь, Гвар получше бы людской язык выучил. Сейчас они только путаницу плодят. Наверняка, половину привычных Кабану слов чернюк истолковывает по-своему. Оттого и отвечает так, что на каждый вопрос два других возникает.
– Жздессь, – ткнул себя пальцем в лоб нелюдь. – Фссе Джаррхи фидхеть пхамять, пхока нхе сстать Боссх. Ф пхамять пхрредкхоф фссё фазжное, чтхо быть с Джаррхи. Быть фссегжда. Сс нхачщала наш мхирр. Кхогджа рребенхок фырросс, его фезжтхи кх Рранха. Рранха дать ему пхамять, рребенхок сстать Джаррх.
– А у тебя есть дети? – решив пока не разбираться с какими-то Ранхами, спросил Кабаз. – Жена? Отец, мать?
– Мнхого нхофых сслоф, – скривился чернюк. – Зженха, отхетс, мхать. Детхи был. Фот, – демон загнул три пальца, а остальные семь показал Кабану. – Их убить Занджи.
– Жена – твоя женщина, что рожала тебе детей. Мать – та женщина, что тебя родила. Отец – тот от кого родила твоя мать. И что за Занджи еще?
Договорив, Кабаз запоздало подумал, что надо было бы выразить свои соболезнования чернюку. Но тут же, прислушавшись к себе, понял: на убитых детей демона ему глубоко наплевать. Как и на самого Гвара. Ведет его, кормит, оберегает – так он ему как-никак жизнь спас. Не хватало еще привязаться к нелюдю.
– Отхетс я убить, чщтхобы сстать фозждь. – Похоже, чернюку не требовались его соболезнования. – Мхой мхать стать мхой зженха. Фссе дженчщины Аррфачжа сстать мхой зженха. Фозждь у нхасс нхажзыфать Чуфырр. Гварр мхало быть Чуфырр. Мхало детхей усспхел. Занджи – глафный Чуфырр. Его тхакзим делать Рранха для больжшой фойна. Гварр обидеть Занджи, мхой Рражгорр ссъел его Хаксса.
Кабаз уже знал, что Ражгорами у демонов назывались зубастые гиганты, а Хаксами длиннохвосты. Одна домашняя животина сожрала другую, и такое наказание хозяину? Жестокие в Бездне порядки.
– Съел Хакса? – даже переспросил парень. – И все? За это тебе обрезали… – забыв, как правильно называется демонский капюшон, Кабан поднес к голове ладони и растопырил пальцы. – Убили детей и жен? Сделали этим… Босхом?
– Детхи убить, зженхи жзабррать, – поправил Гвар. – Обррезжать Жаррх. Фссе мхои Джаррхи сстать Джаррхи Занджи. Этхо долгий ррассскхажз. Утхрро. Пхорра идтхи.
Кабаз поднял глаза. И действительно, пока они ели и говорили солнце подползло к нижнему краю мира, и горизонт раскрасился алым.
– Утро, – согласился он с нелюдем. – Только зачем спешить? Мы же ушли от погони. Сам говорил, что не слышишь их больше.
– Больжшая пхогоня жзакхончщился, нхо охотхникхи жза нхами идут, – бросил Гвар быстрый взгляд на спускающиеся к северу пологие каменистые склоны. – Охотхникхи нха Боссх умхеть мхолчщать. Онхи идтхи бежз жзфери. Тхихо.
Кабаз невольно повернул голову в ту же сторону. А он-то думал, что они оторвались от преследователей, и те погоню забросили. Получается, по их следам по-прежнему идут какие-то охотники на босхов.
– Ладно, потом договорим, – согласился Кабан. – Только объясни уже – куда мы идем?
– Тхуда, гжде нхет Джаррхи, – коротко объяснил Гвар. – Нхас долзжны пхотеррять. Пхотом будем делать тфой дело.
«Мое дело», – мысленно хмыкнул Кабаз. – «Что ты знаешь про мое дело?»
Они наскоро собрали пожитки и, петляя между огромных камней, зашагали дальше по склону.
* * *
Еще несколько дней местность вокруг не менялась. Поросшие чахлой травкой и редким кустарником холмы шли один за другим. Живности в этом царстве камней было мало, но на еду им хватало. Преследователи если и продолжали погоню, то себя не показывали. Днем ходьба, вечером разговоры и обучение, ночью охота. В темноте чернюк видел гораздо лучше Кабаза, так что парень и не пытался тому помогать в деле добывания пищи. Тем более, что Гвар, в отличии о чужеземца, хорошо знал, как и что здесь ловить.
Жаль, мясо ему приходилось есть только сырым. Костер развести демон не позволял – слишком заметно и долго возиться. Огня-то, как такового Джарх не боялся. Чернюки не готовили пищу, но для других-каких дел могли и поджечь что-нибудь. Холодов в Бездне, похоже, вообще не бывало – греться от пламени нужда соответственно тоже отсутствовала. А вот Кабаз бы зажарил чего – надоело сырье, мочи нет.
Зато, несмотря на запутанность гваровых объяснений, парень многое узнал, как о Бездне, так и о демонах её населяющих. У Джархов, как сами чернюки себя называли, не было крупных племен с единым вождем. Маленькие, до сотни мужчин, семьи-кланы жили под властью своего Чуфыра, объединяясь лишь для большой войны. Обычно такие случались между обитателями разными земель, кланы которых хоть и непрестанно грызлись друг с другом, если нужно, быстро сбивались в кучу. Решали, что такой случай настал имевшиеся в каждом краю старейшины-Ранхи. Они же проводили посвящение молодых воинов, превращая их в Джархов. Что-то такое они делали с местными юношами, отчего у тех просыпалась память предков, которую постоянно пополняли все те же старейшины.
Кабаз не очень понял, как оно работает. Вроде бы каждый взрослый чернюк с необрезанным капюшоном-Жархом мог видеть у себя в голове картинки из прошлого, как будто смотрел глазами какого-то своего предка, причем не обязательно прямого родственника, а вообще любого сородича, чье воспоминание
