на муже, вот и этот успокоился, подобрел. Неухоженный, обиженный на весь свет мужчина, а взгляд у него острый, умный, всё подмечающий и странно, что при таком хозяине вокруг грязь.
— Немая, значит, — поджал губы Леснов.
— Она пыталась говорить, а не может. Думаю, её такой сделали, — робко высказала свои предположения Маха — и сразу сжалась, готовая принять наказание за свою смелость. Но это тоже был хорошо известный ей приём. Вроде как ляпнула — и раскаиваешься; а мужчина уже не злится, что лезешь с пояснениями.
— Чего дрожишь? Я не трону. Здесь баб берегут для бабьего дела. С вашей сестрой тут в этом плане не церемонятся, особливо с отбывающими наказание. Хочешь покоя — найди защитника, а лучше найди себе мужа из тех, кто сейчас приехал под защиту наших стен.
— Мужа? — вспыхнула надеждой Маха.
— Да, мужа. Если ты не убийца, то проживающий на границе муж может за тебя поручиться и увести отсюда второй или третьей женой. Им такое дозволяется, да и бабам легче сообща хозяйство вести. Лёгкой жизни на освобождённых от скверны землях не будет, но как по мне это лучше, чем шлюхой быть. Хотя многим нравится…
— Не мне, — тут же замотала головой Маха и низко поклонилась. — Благодарствую за разъяснения и совет. Жаль, что я немолода…
— Дурёха, — отчего-то раздражённо сплюнул завхоз и, махнув рукой, пошёл по своим делам.
Ишь, Марьюшкой себя назвала! Домашняя баба, ещё не оскотинилась. Сколько ей? Тридцать? А может и того меньше, если отмыть, да покормить, да дать отоспаться!
Настроение у Лесного вновь испортилось, и он решил, что в последний раз перезимует в крепости. А дальше попросится на вольные хлеба и уедет в центр империи, где тепло даже зимой и многие даже не знают, каково жить подле границы. Воевода с деньгами обманет, но ему плевать. Всё, что нужно накоплено и припрятано в разных местах, так что пусть подавится нынешний глава крепости его жалованием.
Анха благодарно улыбнулась Махе. Она отдышалась и пришла в себя, да и выброс энергии удалось пока удержать, а то хороша бы она была!
— Надо бы посмотреть, что за жильё в башенке нам присоветовал управляющий.
Анха вопросительно посмотрела и с сомнением пожала плечами.
— Лекарь подождёт, — хитро подмигнув, пояснила женщина. — Откуда ему знать, когда нас направили к нему? Тем более, похоже, он из тех, кто всё равно найдёт за что наказать, — погрустнев, добавила она.
Анха хотела было возразить, сказать, что она сумеет показать лекарю, что он приобрёл неоценимых помощниц, но решила довериться Махе. По запаху трав они нашли нужную башню и юркнули в узкий и низкий проход, расположенный перед непосредственно лекарской. Голова касалась потолка, иногда даже царапая кожу, но сгибаться не приходилось. Ступеньки были крутыми и неравномерными. Иногда можно было передохнуть на небольшой площадке, но в основном лестница заворачивала по кругу и, казалось, конца края не будет подъёму.
— Ужас, — выдохнула Маха, — я больше не могу.
Анха, несмотря на свою слабость, держалась лучше. Дома ей постоянно приходилось подниматься и спускаться. Источник находился в подвале, учебные классы на втором этаже, спальня на третьем, столовая на первом, а смотровая площадка на крыше. Так что если бы не слабость, то она даже не запыхалась бы.
Не комната, а каменный мешок с крохотными окошками по кругу размером в пару ладоней и нишей с дыркой в полу. Назначение башни было непонятным. Возможно, в окошки должно вставлять осветительные артефакты, которые будут видны издалека или это окошки для защитных артефактов? А ниша с дыркой — совершенно точно бывший туалет. Только видно, что башней давно не пользуются по назначению. Кто-то тут ночевал, но тоже давно.
— Хм, — не смогла ничего определенного сказать Маха.
«Тут прохладно и сухо», — подумала Анха.
— Долго мы тут не протянем. Да и как убежище оно не подходит, — наконец подытожила Маха. — Двери-то нет!
Анха показала на петли. Двери были, но кто-то снял их и использовал в качестве лежанки.
— Надо бы прибраться, — деловито оглядываясь, решила Маха.
Она брезгливо подняла кучу тряпья, которое покрывало бывшую дверь, и бросила.
— Не знаю, за что хвататься, — вдруг призналась она. — Тело свербит от грязи, и спать хочется, сил нет терпеть.
Анха подошла к ней и ласково погладила женщину по плечу. Та вздохнула и тепло посмотрела на неё. Глаза у девчонки ярко светились. На улице это было не так заметно.
— Ты-то как?
Девушка прислушалась к себе. Внутри колобродила Лунная энергия, и выброс вот-вот случится.
— Если маги увидят, как ты светишься, то что будет? — спросила Маха. — Может, как-то скрыть это? Вряд ли они посочувствуют и захотят помочь, а главное — могут ли они помочь? — задала острые вопросы женщина. — Зато навредить горазды.
Анхе наоборот хотелось обратить на себя внимание, объяснить, что с ней случилось, узнать про деда и бабушку, дать весть о себе, но, может статься, что Маха права? К тому же прямо сейчас все заняты защитой границ, а тот же завхоз, заподозрив, что в ней плещется магия и каждый день происходят выбросы, может счесть её опасной и запереть в подвале вместе с убийцами.
Маха ждала ответа. После того, как возница обратил её внимание на некоторые возможности девочки, она стала не только жалеть бедняжку, но и приглядываться к ней. От юной госпожи веяло силой. Да, девчонка раздавлена и жестоко унижена, но не сломлена. Её надо поддержать, дать время на восстановление, и тогда можно будет укрыться за спиной госпожи.
Маха не боец, она не умеет сражаться за своё благополучие, но она умеет поддерживать. Конечно, с мужчиной-защитником было бы проще смириться с поганой жизнью, но если её подопечная обретёт прежнюю силу, то у неё хватит ума выйти отсюда самой и вытащить Маху. Аристократы образованны и знают намного больше, чем какая-то лавочница.
Анха неуверенно кивнула и с ожиданием страдания в глазах, опустилась на каменный пол. Не надо пока никому видеть, что с ней происходит. Маха настороженно наблюдала за её действиями.
Княжна прижалась спиной к стене, прикрыла глаза и стронула послушную Лазурную энергию. В теле сразу стало тесно, и вместе с Лазурной рванула наружу Лунная, вновь прорывая свой мощью печати, обжигая переполненные каналы и заставляя гореть всё тело. Анху выгнуло от боли, и
