своей жизни с клеветой и сплетнями. Меня оклеветали дважды. Первый раз муж сестры. Он заявил, что в его влечении ко мне виновата я. Второй раз я стала жертвой длинного языка миссис Литл.
Она рассказывала всем жителям о моей связи с индейцами. Жаловалась, что я выгнала сочувствующую женщину и падре Фишера. Её слова пере-расти в гнусные сплетни и уже к концу недели моё имя было у всех на слуху. Меня обвинили в колдовстве. Якобы я вместе с дикарями заключила договор с самим дьяволом, чтобы он вернул мне Ричарда. Миссис Литл нагло утверждала, что комендант был при смерти и его скорое выздоровление чистое колдовство. Обвинение в колдовстве тяжкое преступление. Нередко, ведьм вешали или проводили испытание в невинов-ности. Самые распространённые из них огнём и водой. Конечно же, потом обвинение снимали. Ведь связанной и брошенной в воду никто не выплывал. Значит, обвинение не подтвердилось, а бог прибрал женщину к себе. Как вы понимаете, из огня тоже не выходили живыми. Всё это я считаю предрассудками. Но жители форта, большая часть которых и читать не умела, верили в колдовство.
Слова миссис Литл не остались не услышанными. Меня обходили стороной или шептались за спиной, с неприязнью провожая взглядами. Ес-ли бы я не была женою коменданта Ред — Ривер, меня бы утопили, как ведьму. А так статус неприкосновенной делал меня выше самосуда неве-жественной толпы.
Признаться, я не испытывала неудобств от бойкота жителей форта.
У меня была Сара. Самая преданная моя подруга. Вместе нам было легко переносить травлю. Мы всюду появлялись, держась за руки и смотря вперёд перед собой, а не по сторонам. Мы старались не замечать ненависти в глазах людей. Нас поддерживали. Сару её муж и дети. Меня Ричард.
Не нужно иметь сотню друзей. Достаточно одного, но самого верного. Такой для меня была Сара. Дочь вождя гуронов и сестра Железного Пера.
Как мы не были близки с полковником, но «муж» дал ещё один повод полоскать моим именем рот толпы. В первый день после выздоровления, он нашёл меня на стене форта. Я пришла посмотреть на закат. Пусть всё укрыто белым покрывалом, даже воды реки, но солнце, садясь за горизонт каждый вечер, окрашивало маленькую долину в красный цвет. Когда у ме-ня появлялась возможность, я приходила на стену полюбоваться этой красотой. И тот вечер не стал исключением.
Я смотрела на закат, когда Ричард подошёл ко мне и нежно обнял.
Прижимая ближе к себе, глубоко вдохнул.
— Я знал, что ты здесь, Лилия, — выдыхая пар, сказал «муж»
— Я давно здесь не была, — прошептала я, не сводя глаз с горизонта.
— Ты спасала меня, — поцеловал он мою щёку. — Миссис Литл не будет больше распускать сплетни. Я поговорил с её мужем.
Обрадовал меня полковник. Только её слова никак не задевали меня. Я
научилась не обращать внимания на неприятных мне людей. Зачем пере-живать над словами невежд, всем мил не будешь.
— Мне всё равно, что она говорит, — спокойно ответила я.
— А мне не всё равно. Никому не позволю, обвинять в колдовстве, свою жену, — говорил Ричард, пропихивая ладонь под мою меховую накидку.
Жену? Может, и не позволит, но я не жена. Я рабыня. Почему-то от этих слов полковника внутри меня всё сжалось. Миссис Литл не задевала меня так, как тогда задел Ричард. Он был мне не муж. И я спасала его, думая прежде всего о своей свободе, и только после этого о его жизни.
Мы оба лицемеры. Стоим и лжём друг другу. Только мне в тот чудесный вечер не хотелось больше врать. А, может, я просто хотела задеть Ричарда или испугалась чувств к нему. Ведь я не могу рассчитывать на брак с полковником. У него есть жена. И это её честь он защищает от голословных обвинений. Её образ, но не меня. Бесправную рабыню.
— Я спасала свою свободу, — сказала я хозяину.
Рука «мужа» быстро выползла из-под накидки. Он резко развернул ме-ня к себе лицом. В глазах спасённого мной мужчины горела злость и они нервно бегами по моему лицу.
— Тебе только свобода нужна? Ради неё ты готова идти в лес ночью к дикарям? Ради неё ты продашь душу дьяволу? Ради неё ты ….
— Да! — перебита я бесконечное «ради…».
— Почему? Неужели свобода стоит такой жертвы, как жизнь и душа? Я думал, что наши отношения уже непросто договор? — в тоне его голоса я слышала боль и разочарование, но я грезила свободой, чтобы испытывать муки совести за сказанные слова.
— Свобода стоит большего, чем просто жизнь, — прошептала я, пытаясь поймать его бегающие глаза. — Я дочь богатого плантатора и чёрной рабыни. У меня никогда не было свободы, только маленький её осколо-чек! Иллюзия свободы, что внушил мне отец. И я ощутила цену этой свободы, когда он внезапно умер. Тебе не понять, как это зависеть от чьей-то прихоти. Как жить, нет не жить, а существовать в страхе. Изо дня в день трястись, зная, что может быть этот день последний! Я умирала десятки раз, и столько же возрождалась, когда в душе появлялась надежда обрести свободу, — разошлась я не на шутку. Так много накипело за два года.
— Тебе плохо со мной? — вдруг спросил он, а в глазах мелькнула надежда услышать нужный ему ответ.
— Дело не в этом, — пыталась уйти я от ответа.
— А в чём? Скажи в чём дело?! Неужели жизнь со мной так тяготит те-бя?! Я не отношусь к тебе, как к рабыне. Ты для меня здесь жена.
Только в Ред-Ривер я была его женой. Но настоящая правда наших отношений повергла бы в ужас богобоязненных христиан. Я рабыня — любовница. Бесправная вещь во власти хозяина. И как бы он ни был добр ко мне, это не меняет наших отношений. Я вынуждена подчиняться его желаниям. Выбора у меня нет.
— Жена? — в моих словах звучал сарказм. — Рабыня, но не жена.
Невольница, играющая роль жены для жителей форта. У жены есть право выбирать. Твоя жена сделала свой выбор и не поплыла на край света.
У меня такого выбора не было. Ведь будь у меня свобода, то было бы право выбирать. И я бы никогда не опустилась до любовницы женатого мужчины.
Глаза Ричарда зло прищурились. Тяжёлое глубокое дыхание, казалось, сейчас разорвёт его грудь. Сжав пальцы на моих плечах, он почти как зверь, прорычал в обиду мне:
— Любовницей?! Это говорит мне женщина, не сохранившая чести?!
Уже не больно слышать эти слова. Я опустилась взгляд
