– Я послала Типпа в морг на помощь Моту, чтобы он за делами забыл о… обо всем, – сказала Кива. – Можешь… Пожалуйста… – Она замялась, сглотнула и попробовала снова: – Просто… пригляди за ним, хорошо?
Лицо Джарена смягчилось.
– Я присмотрю за ним во время Ордалии, но потом тебе придется приглядывать за ним самой. Как ты и обещала.
И он скрылся за дверью. Его слова повисли в воздухе между ними, вселяя в Киву надежду и вместе с тем подпитывая ее ужас. Если мятежники не придут… если она не справится с испытанием…
– Есть уже мысли, что тебя сегодня ждет? – прервала Наари поток мыслей Кивы, стремительно набиравший скорость.
– Парочка, – кивнула Кива, – но в основном я старалась об этом не думать.
– Может, оно и к лучшему, – ответила надзирательница.
Последние несколько дней Кива не рисковала приближаться к виселицам: не хотела случайно узнать, что те заменили костром. Если мятежники, о помощи которых она так молилась, все-таки не придут, оставалось лишь надеяться, что на Ордалии огнем ей предстоит столкнуться с чем-то не столь убийственным, как сожжение заживо. Однако Киву не покидало стойкое предчувствие, что ей уготовано нечто драматичное. Пусть королевские наследники уже и уехали, за ходом испытания, как и прежде, будет следить весь Залиндов, и смотритель с прочими кураторами не упустят возможности устроить из этого шоу.
– Если тебе надо что-нибудь сделать перед выходом, то у нас есть еще несколько минут, – сказала Наари.
Кива поразмыслила. Воскообразной смеси Мота больше не осталось, так что намазаться еще одним слоем не выйдет. К пациентам на карантине она уже заглянула и успела даже отправить два тела в морг. Тильду Кива тоже осмотрела и убедилась, что состояние у той стабильное и очередных судорог за время испытания не начнется.
– Ничего в голову не приходит, – наконец ответила она. Однако уходить прежде времени ей не хотелось, так что Кива решила потянуть резину: – Но я хочу кое-что у тебя спросить.
Наари выжидательно на нее посмотрела.
Киве припомнилось, как когда-то она не смела ни вопроса задать надзирателям. А теперь она вдруг добровольно поддерживает разговор, пускай даже ради того, чтобы отсрочить свою надвигающуюся кончину. Вполне возможно, что ее семье с мятежниками просто нужно еще немного времени. Один раз они уже пытались проникнуть в Залиндов и, конечно же, попробуют снова. Может, они прямо сейчас ждут за стенами тюрьмы удобного момента, чтобы нанести удар и сбежать, прихватив с собой Киву и Тильду.
Но от одной только мысли об этом настроение Кивы померкло.
«Обещай мне: что бы ни случилось, ты не должна терять надежды, – говорил ей отец в саду. – Твои брат, сестра, мать – однажды они придут за тобой».
Может, придут. А может, уже приходили.
И может, на этом все.
Точка.
Конец.
Вламываться в Залиндов – сущее безумие. А если стражников на стенах прибавилось… Кива уже знала правду, хотя всей душой не хотела ее принимать и замечать.
Мятежники не придут. Ее семья не придет.
Они попытались и не смогли.
Может быть, они предпримут еще одну попытку, но только когда станет поспокойнее, когда стража утратит бдительность. Однако на это уйдет немало времени, которого у Кивы не было. Ордалия уже сегодня.
Надежда была подобна наркотику, и Кива слишком к ней пристрастилась. Она не могла больше верить, не могла больше на них полагаться, не могла больше надеяться.
«Мы придем».
Десять лет. Ее семья ждала десять лет.
«Мы идем».
Они давно должны были прийти. Гораздо раньше, еще до Тильды. И не пришли.
Сердце Кивы заполнила ослепительная боль, однако она ее заглушила, затолкала поглубже, как делала много лет подряд.
Теперь все было в ее руках.
Ее жизнь в ее руках.
Сначала надо пережить Ордалию огнем.
А потом – что бы ее ни ждало.
Какие бы там обещания отец с нее не брал, Кива не могла больше сидеть и ждать помощи.
Вместо этого она сама себя спасет.
Как делала последние десять лет.
Она боец. И она выживет.
– Кива?
Кива подпрыгнула при звуке голоса Наари и поняла, что слишком долго молчала. Изо всех сил стараясь удержать свою решимость, она вспомнила уйму интересовавших ее вопросов и решила задать самый новый:
– Почему ты не наказала Джарена за то, что он был не в тоннелях?
Наари вздернула подбородок.
– Ты уже второй раз за эту неделю спрашиваешь, почему я никого из заключенных не наказываю.
– Э… – Кива почесала нос, не зная, как ответить.
– Вот что тебе скажу, – Наари опустила руки и шагнула ближе. – Насколько мне известно, сидеть в этой тюрьме – уже само по себе наказание. Вряд ли ты обрадуешься, если какой-нибудь садист-надзиратель, упившись властью, решит сделать твою жизнь еще хуже. Следовало ли Джарену сбегать из тоннелей? Нет, не следовало. Сглупил ли он, придя повидаться с тобой? Безусловно. Но я так считаю: если надзиратель из тоннелей Джарена не поймал, то это его проблема, а не моя. Откуда мне знать, может, ему разрешили к тебе прийти, потому что он заболел или поранился? Если вдруг кто спросит, предлагаю придерживаться этой версии. Согласна?
Уголок рта Кивы дернулся.
– Поняла. – Она примолкла. – И спасибо.
– За что?
Поймав взгляд Наари, Кива вспомнила ее слова прошлой ночью.
– За то, что ты не такая, как все.
Янтарные глаза Наари потеплели. Она открыла было рот, чтобы ответить, но не успела ничего произнести, как в лазарет зашел Кость.
При виде него сердце Кивы камнем ухнуло вниз, но она напомнила себе, что решила обо всем забыть и двигаться дальше. Ей еще не раз предстоит встретиться с Костью на территории тюрьмы; это неизбежно. И если он будет считать, что Кива его боится, то сделает ее жизнь невыносимой. Кива не даст себя запугивать.
– Тебя уже ждут, – хрипло заявил он, щурясь от яркого солнечного света, заливавшего комнату.
Кива бы, пожалуй, обрадовалась похмелью надзирателя, если бы в ушах у нее не звенели его слова. И хотя буквально несколько минут твердо решила спастись и выжить, теперь, когда время было на подходе, Киву охватил леденящий страх.
Она вдруг ни с того ни с сего вспомнила, сколько всего еще надо сделать. Снова заглянуть к пациентам на карантине, напоить Тильду супом, чтобы та не страдала от обезвоживания, проверить, не проявились ли симптомы у крыс, посмотреть…
– Успокойся, – шепотом велела ей Наари, шагнув ближе. – Ты справишься.
